– Но ведь ваш друг Игорь Рудольфович мог бы, наверное, организовать уход за вашей мамой? Поместить ее в хорошее медучреждение…

Наташа Крайнова остановилась и в упор посмотрела на сыщика.

– Я не знаю, что вам известно и куда вы клоните, – сердито произнесла она, – но мои отношения с Игорем вас совершенно не касаются. А вы еще и маму сюда приплели!

– Ваши отношения с Забелиным нас действительно не касаются, – согласился Гуров. – Точнее, они нас не касаются до того момента, пока речь заходит об ограблении его дома. Ведь он вам рассказывал об этом событии, я полагаю?

– Да, Игорь мне вчера рассказал, – кивнула девушка. – Он был страшно расстроен! Ни о чем другом просто не мог говорить. Эта коллекция для него и правда многое значила. Он и раньше о ней упоминал, но я только теперь поняла, как она для него важна.

– Он часто говорил с вами о своей коллекции?

– Часто – не то слово. Он, можно сказать, только о ней и говорил. Рассказывал о новых приобретениях, о том, что еще мечтает купить.

– А вам лично что больше всего понравилось в его коллекции? Могу поспорить, картины.

– Пожалуй, да, мне очень понравилось то полотно… – начала Наташа. Вдруг ее глаза расширились, и она с изумленным видом повернулась к сыщику. – Откуда вы знаете, что я вообще видела его коллекцию? – воскликнула она.

– До сих пор не знал, – невозмутимо ответил сыщик. – Но вот теперь знаю – вы сами мне об этом сказали. Могу заметить, Наталья, что медсестра вы, наверное, хорошая – иначе Игорь Забелин не остановил бы на вас своего внимания, но конспиратор из вас никакой. Так что вы лучше не пытайтесь хитрить и что-то скрывать – у вас все равно не получится. Значит, вы эту тайную комнату видели. И сколько раз Забелин вас в нее водил?

Наташа ответила не сразу. Она еще некоторое время продолжала сердито смотреть на сыщика, потом вздохнула, пожала плечами и сказала:

– Два раза. Каждый раз для него это была целая процедура – ведь надо было выгадать такое время, когда все его домашние куда-то уезжали. А еще нужно было отослать прислугу. У нас, простых смертных, кто живет без прислуги, таких проблем нет.

– Он при вас открывал комнату?

– Ну да, естественно.

– А вы помните код, которым открывается дверь сейфа?

– Да, помню, – кивнула девушка. – Три, восемь, пять, потом значок «решетка», потом четыре, ноль, ноль, буква «к», шесть, ноль. А что?

– Как случилось, что вы так хорошо запомнили код? Записывали, наверно?

– Нет, зачем мне это записывать? Просто у меня фотографическая память. Я легко запоминаю разные комбинации букв и цифр. Всякие пароли в Интернете мне ничего не стоит запомнить.

– А вы еще кому-нибудь рассказывали эту комбинацию, которую вы так хорошо запомнили?

– Кому? – искренне удивилась девушка. – Я не то что про эту комбинацию – я и об Игоре никому из подруг не говорю. И что между нами происходит, никто ничего не знает. Даже мама. Зачем? Ведь это все… как сказать…

– Бесперспективно? – подсказал нужное слово Гуров.

– Да, так правильно, – согласилась Наташа. – Бесперспективно. Никуда он от своей Юлии не денется. И от своего сынка противного, и от невестки.

– А вы их видели? Где?

– Когда он у нас после операции лежал, они к нему приходили. Так что я нагляделась. Тоже мне – близкие люди… Только называются так – близкие. А на самом деле они ему совершенно чужие.

– По-настоящему близкие люди вообще редко встречаются, – заметил сыщик. – И каждый человек имеет таких близких, каких заслуживает. Значит, вы о вашей связи с Забелиным никому не рассказывали. А он? Может быть, он кому-то из друзей мог рассказать о вас?

– Ну, этого я не знаю, – ответила девушка. – В общем, он мог… да, мог. Игорь вообще склонен… как бы это сказать… хвастаться своими достижениями… Он и этой своей комнатой перед всеми хвастался. Мог и нашими отношениями хвастаться. Хотя, надеюсь, что он этого не делал. Все-таки я чувствую с его стороны такую… как бы сказать… большую симпатию. В общем, я ему, кажется, дорога.

– Тут вы, видимо, правы, – согласился Гуров. – Ведь Забелин держит связь с вами в глубокой тайне. Теперь я задам вам, Наташа, очень важный вопрос, и постарайтесь ответить на него с предельной честностью. Скажите: вы кому-нибудь из знакомых говорили о тайной комнате Забелина? Называли код доступа в эту комнату?

– Никому я не говорила! – уверенно ответила девушка. – Я ведь вам уже сказала: я и о нашей связи с Игорем никому не говорю. Вообще у меня очень узкий круг общения. Девчонки из больницы – так мы с ними только там, на работе, и общаемся. Да еще две подруги, еще со школьных лет, вот и все, с кем я общаюсь.

– Что ж, проверить ваши слова я не могу, остается только поверить на слово, – вздохнул Гуров. – А насчет того, что знаете код доступа, вы лучше помалкивайте. Я-то вам верю, но вот другие мои коллеги могут не поверить и сделают из вас главную подозреваемую в деле ограбления дома Забелиных. Теперь скажите вот что: Игорь Рудольфович упоминал о каких-то людях, которых водил в свою сокровищницу?

– Да, он говорил о разных важных шишках. Называл какого-то академика, одного олигарха… кажется, его фамилия Пашков. Еще кто-то из правительства у него в сокровищнице побывал.

– А члены его семьи были в комнате?

– Конечно! И жена, и сын, и невестка. Все были. Игорь вообще не очень умеет хранить секреты. То есть ему кажется, что он все свои секреты держит в тайне, а на самом деле не замечает, как говорит об этой тайне то одному, то другому. Такой уж он человек. И если кто-то из его семьи хотел узнать код – он его узнал, я уверена.

– Понятно… В таком случае я вернусь к вопросу, с которого начал нашу беседу. Почему вы не попросите Забелина, чтобы он организовал уход за вашей мамой?

– А мне не надо его об этом просить. Игорь уже несколько раз сам предлагал поместить маму в частную клинику, где за ней будет хороший уход. Но она не хочет в клинику. Она хочет остаться до конца своих дней со мной. И я ее понимаю.

– Да, я тоже понимаю вашу маму… – признался Гуров. – Что ж, Наташа, у меня больше не осталось к вам вопросов. Да и прогулка наша, в общем, закончилась.

Действительно, они, беседуя, незаметно сделали