– Да нет, пусть будет, – буркнул Карл. Добавил: – Ты с ума меня сведешь!

– Только не вздумай ревновать, – предупредила Яна, уже смирившаяся с тем, что конфликтов ей явно не избежать.

– Она была злодейка… – произнес Карл задумчиво.

– Кто? – не поняла Яна.

– Судьба, которая свела тебя с этим типом, – пояснил Карл. И она уверилась, что была права в своих догадках и предположениях.

Регина Груббер, в отличие от Карла, была очень рада обществу Никиты. Как, впрочем, и всем другим окружающим ее мужчинам.

В Ялту странная компания отправилась на самолете, и Яна никак не могла простить Карлу, что он взял билеты именно на самолет, зная, что летать она боится. Вероятно, князь рассчитывал на скандал или на то, что она попросит его поехать поездом, в котором можно запереться вдвоем в купе и сутки не выходить оттуда? Но Яна не доставила ему такого удовольствия. Она молча со своими вещами поехала в аэропорт. Ни одного слова не сорвалось с ее уст, ни одного стона, ни одной слезинки не пролилось из ее глаз! Она не билась в истерике на плече у Карла, не плакала в аэропорту, не просила принести ей бутылку коньяка. Правда, не смогла подняться по трапу из-за того, что ноги свело судорогой, и потеряла в салоне самолета, когда он взлетел, сознание, чем вызвала большой переполох в ряду своих друзей. Никита, когда узнал, в чем причина, высказал свое недовольство князю.

– Я бы никогда не усадил свою девушку в самолет, если бы знал о таком большом ее страхе перед полетами. Тем более что наземным транспортом ехать до места всего лишь сутки, в удобном купе.

– А я попрошу вас мне не указывать, что делать. Со своей женщиной я сам разберусь. Яна и раньше летала, но сознание потеряла в первый раз, и я уверен, что случилось это из-за вашей пустой болтовни, – ответил Карл.

Их соперничество уже принимало какие-то уродливые, ненормальные формы – они ругались, как два петуха, над ее бесчувственным телом. Хорошо, что лететь предстояло недолго. Наконец обожженные ноги Яны (в валенках! в июне! в Крыму!) ступили на южную землю. В аэропорту их уже ждали комфортабельные микроавтобусы, которые и доставили пассажиров до места с ветерком.

Купленный Штольбергом санаторий превзошел все Янины ожидания. На огромной зеленой территории расположились пять корпусов, по архитектуре все разные, но вполне привлекательные. В главном корпусе находилась администрация, киноконцертный зал, бар, ресторан и столовая для питания отдыхающих. Второй и третий корпуса предназначались собственно для проживания, а четвертый полностью представлял собой лечебное учреждение, где проживающие в санатории могли поправить свое здоровье. Последний, пятый, корпус отличался от всех остальных – просто отштукатуренный барак, где проживал обслуживающий персонал санатория. Корпуса были старые, но везде активно шел евроремонт. Территория санатория была ухожена задолго до того, как его купил Штольберг. Среди сочной зеленой травы проложены дорожки и тропинки, установлены удобные скамейки с чугунными витыми ножками. Не хватало только шика европейского курорта, чем Карл Штольберг и решил заняться.

– Правда, чудное место? – спросил он у Яны.

– Очень даже неплохое. Жалко, что не в России, – ответила она под легкий смешок Никиты.

Выглядела Яна после перелета очень бледной, перепуганной и потерявшейся. На вытянувшемся лице жили только глаза. Карл размашистой походкой понесся впереди процессии, Регина с Сержио за ним, а хромая Яна с Никитой ползли за ними.

Карл со своей свитой уже скрылись за стеклянными дверьми административного корпуса, когда дорогу Яне с Никитой преградила грозного вида полная женщина с пепельными, пересушенными красками и солнцем волосами и с неприятным лицом, отличавшимся пористой красной кожей.

– Вот вы где, голубчики! Долго же вы добирались до места!

– Действительно, долго, – согласился Никита, который нежно поддерживал Яну за локоток, так как Карл уже скрылся из вида.

– Немедленно за мной! – скомандовала суровая матрона и поспешила к бараку, находящемуся в стороне от главных корпусов санатория, вдоль небольшого забора из милой зеленой решетки-сетки, через который при желании перемахнул бы и ребенок.

Яна с Никитой, заинтригованные, двинулись за ней, по возможности прибавив темп. Женщина вошла в темное помещение с низким входом, так что высокорослым Никите с Яной пришлось наклонить головы. В нос им сразу же ударил запах плесени, сырости и проквашенной капусты. Яна даже зашаталась от неожиданности при вдыхании таких ароматов.

– Сюда! – буркнула женщина, двигаясь по узкому темному коридору, словно танк, периодически задевая толстыми боками какие-то расставленные вдоль стен коробки. С темного потолка периодически капала холодная и, казалось, вонючая вода, явно вытекающая из ржавых труб.

– Течет у нас крыша, – сообщила тетка, – да и стены разваливаются. Зданию-то уж сколько лет! Что коммунисты построили, то и стоит, ничего нового не было построено. Бывший хозяин наш, Аркадий Ильич, алкоголиком был запойным, и хозяйство велось по старинке. Все пропил и окончательно развалил, – бубнила женщина, – одну лишь территорию облагородил, чтоб пыль в глаза пустить покупателю. Мол, только ремонт требуется, и все.

Женщина остановилась и заговорщически прошептала, блеснув в темноте белками глаз несколько навыкате:

– Нашел иностранца-дурака! У нас все девки с утра на голове стоят, на живого князя хотят посмотреть. Кто-то сказал, что он толстый, маленький и злой, да к тому же по-русски ни слова не понимает. Ой, не знаю, что мы с ним делать будем! Этого дурака из-за какой-то русской любовницы потянуло в Россию, вот и попал! Вот теперь и узнает, что такое бизнес по-русски. Никому верить нельзя! Одним ремонтом тут не обойтись. Здесь был строительный эксперт и сказал свое веское заключение – все снести к чертовой матери! А персонал какой? – спросила онемевшую вмиг Яну женщина и сама же ответила: – Да никакой! Я и Корней Иголкин еще хоть что-то делаем, а остальные только развратничают и пьют.

– Кто? – не понял Никита.

– Корней Игоревич Иголкин – главный врач нашей лечебницы. Очень хороший специалист, с одного взгляда ставит диагноз человеку, а уж по анализу мочи или крови целую оду может написать. Сразу видно, что человек сидит на своем месте. Держит в кулаке всех своих сотрудниц-медичек, а я всех остальных. Кстати, разрешите представиться – Роза Порфирьевна, заведующая этого гиблого места.

Женщина резко свернула в комнату налево и включила электрический свет, так как он действительно был необходим ввиду отсутствия окна в крошечном восьмиметровом помещении.

Яна с Никитой протиснулись следом. Картина, открывшаяся их взору, поражала убожеством. Здесь имелись две двухъярусные кровати с железной, растянутой, как гамак, сеткой. Создавалось впечатление, что верхний человек будет лежать на нижнем человеке, а счастливый обладатель нижнего яруса этой чудо-кровати попросту на каменном полу. Полуободранные стены в лохмотьях отваливающейся штукатурки, шкаф для одежды с покосившимися дверцами, стул, на который страшно садиться, и пластиковый стол а-ля дачная мебель, выкинутая на помойку и заботливо подобранная там же.