Первым на появление незваных гостей отреагировал тип, приставивший револьвер к голове одного из комментаторов: он поднял заложника из кресла и закрылся им как щитом. Двое псевдоохранников с пистолет-пулеметами развернулись и полоснули по дверному проему очередями, вынудив агентов прыгнуть в стороны и укрыться за мебелью, человек же в комбинезоне техника развернулся к прибору и что-то нажал на клавиатуре. Трансляция гимна прекратилась, и, судя по отсветам, проникавшим в рубку через стекло, изменилось изображение на экранах, правда, ненадолго. К какофонии выстрелов присоединились четыре слитных громких хлопка и звук разбитого стекла, затем еще один, и очереди прекратились. Запахло гарью от сгоревшего пороха, озоном и паленой изоляцией.

Холлоран высунулся из-за изрешеченного пулями дивана и ухмыльнулся. Судя по отверстиям в стекле, оба стрелка с пистолет-пулеметами познакомились с воздействием, оказываемым на организм человека сташестидесятивосьмиграновой пулей от снайперского комплекса «М24», с которым засел на снайперской позиции напротив рубки Джефферсон. «Техник» у пульта трансляции с удивлением смотрел на гигантский экран на поле. По нему поверх мем-агрессивного глифа растекались два огромных пятна: одно зеленое, другое черное, начисто блокируя меметическую угрозу, которую нес в себе этот символ, — это сработали вышибные заряды на несомых дронами контейнерах с красящим веществом. На груди комбинезона «техника» плясало пятно лазерного целеуказателя, как бы рекомендуя не совершать опрометчивых поступков.

По другую сторону рубки из-за стойки с аппаратурой, изуродованной выстрелами, поднялся Викинг, его пистолет, как и оружие Холлорана, был направлен на последнего оставшегося активным фигуранта.

Псевдоохранник (фуражка слетела с головы, обнажив копну иссиня-черных волос) прикрывался комментатором, приставив блестящий никелированный револьвер к его голове.

— Я убью его, слышите! — голос у него оказался слишком высоким для мужчины. — Я вышибу ему мозги! Оружие на землю, живо!

— Викинг, «Скорость».

Обходя противника, Холлоран начал смещаться влево, Биркланд сделал шаг вправо.

— «Скорость»? Но как же…

— Я сказал, «Скорость»! — выкрикнул Голландец.

От его крика псевдоохранник дернулся, после чего Майлз всадил пулю в ногу заложника. Тот повис на руке ряженого, крича от боли, и Андерс выстрелил в открывшуюся ему цель. Дважды.

— Это же классика.

Холлоран подбежал к упавшему псевдоохраннику и носком туфли отшвырнул оружие подальше от него.

— Если злоумышленник прикрывается от тебя заложником — стреляй в заложника. Он будет бесполезен для использования в качестве живого щита, но выживет.

— Холлоран, ты животное.

Биркланд уложил последнего оставшегося в живых культиста на пол и стянул ему руки за спиной пластиковыми наручниками.

— Тебе о гуманизме ничего не говорили?

— Гуманизм и оперативная работа несовместимы.

Холлоран карманным ножом взрезал набухшую от крови штанину комментатора и накладывал на нее повязку, вскрыв удачно оказавшуюся на стене аптечку.

— Кость не задета, а дырка в мясе заживет быстро. У нас есть клиника, там вас в два счета поставят… на ногу, да.

Он встал и оглядел гудящие от недоумения трибуны внизу.

— Так, полиция, парамедики и кавалерия из-за холмов сейчас явятся, что же до матча… шоу должно продолжаться, джентльмены, не так ли?

Второй комментатор, глядя на агентов стеклянными глазами, кивнул, достал из тумбочки рядом со столом пузатую бутылку чего-то спиртного, набулькал себе в кофейную кружку, залпом ее осушил, выдохнул и потянулся к микрофону.

На этот раз все началось с того, что в кабинет Холлорана зашел человек. Это не было бы странным, если бы не два «но». Во-первых, он вошел в находящийся на втором этаже кабинет через балконную дверь. Во-вторых, его не зафиксировали камеры, прикрывающие окрестности здания станции и периметр, иначе бы сюда уже галопировали боевики в полном штурмовом облачении. Холлоран сложил эти два «но» друг с другом, помножил их на дорогой, шитый на заказ костюм гостя, оторвался от бумаг, с которыми возился, и жестом предложил ему присесть. Тот удивленно уставился на хозяина кабинета, но кивнул и устроился напротив, причем «устроился» это слишком грубый термин для того легкого движения, которым незваный гость «перетек» в кожаное кресло.

— Доброй ночи. Выпьете чего-нибудь?

— Нет, благодарю вас, мистер Холлоран. Надеюсь, я вас не очень отрываю?

— Дайте мне пару минут, я закончу с этим отчетом и с радостью уделю вам время.

— Хорошо.

Голландец продолжил работать с бумагами, делая какие-то пометки на полях, и исподволь наблюдал за собеседником, устроившимся через стол от него.

На вид лет сорок — сорок пять. Ухоженный, волосы с легким намеком на седину уложены в аккуратную прическу. Среднего роста. Тип лица скорее нордический, чем чистый европеоидный, тонкие черты лица, над правым глазом небольшой шрам вроде шмисса. Удивительно странная моторика: ночной гость замер в кресле, словно статуя, но, будто бы заметив интерес хозяина кабинета, сменил позу и… задышал. А раньше почему задерживал дыхание?

— Удовлетворены осмотром?

— Вы очень интересный гость, мистер… — Холлоран захлопнул папку с отчетом и отправил ее в стол, подвесив паузу.

— Зерга. Ксандер Йорк Зерга.

— Необычное имя. И инициалы любопытные.

— Европейские, северная Европа. «Аз есмь альфа и омега, начало и конец».

— В случае с вами почти трижды «омега».

— Да, это так. Каюсь, для многих это так.

— Что же привело вас ко мне? И что удивило?

— Скажем так, я пришел познакомиться и поближе посмотреть на интересных людей. А удивило то, что на вас не сработали дайны тумана. ВСТАНЬТЕ, ПОЖАЛУЙСТА. — Голос гостя, не изменяясь в громкости, внезапно наполнился силой: слова, казалось, вибрировали, обволакивали и призывали подчиниться взгляду стальных глаз, раствориться в нем, тогда все будет хорошо и правильно.

Голландец до белых пальцев вцепился в край столешницы, потряс головой, выбивая себя из этого наваждения, и оно пропало так же быстро, как и появилось.

— Извините, мистер Холлоран, но я просто не смог удержаться. Дайны убеждения на вас тоже не работают. Вы удивительный человек, мистер Холлоран, не знаю, говорили ли вам это раньше. Мне кажется, я сделал правильный выбор.

— «Дайны»? Это что-то из оккультного?

— У вас не принят этот термин, я понимаю. Видите ли, мистер Холлоран, обычный человек просто не смог бы увидеть меня, если бы я этого не захотел. Мало того, обычный человек не может противостоять дайнам власти. Я бы еще дайны подчинения проверил, но, боюсь, если проверка увенчается успехом, вы превратитесь просто в марионетку, а я предпочитаю общаться с независимо мыслящими людьми. В основном.