– До скорого! – Он успел легонько дернуть девушку за локон, прежде чем она пинком захлопнула дверь. – Приятного аппетита, фея! – донеслось с той стороны деревянной преграды, но Ада промолчала.

Говорить с набитым ртом она считала еще более невежливым, нежели оставлять без ответов пожелания.

Насвистывая себе под нос, Ритэр неспешно спускался в холл, где его ожидало трио переживающих. Хотя на самом деле переживал только господин Ма-Магни. Он то терзался чувством вины из-за того, что не уследил, допустив все это безобразие, то злился на черствость «подруг» лунной леди, то приходил в ярость от одной мысли о мерзавце, осмелившемся на подобную низость. Но самой сильной эмоцией, как ни странно, было раздражение, которое вызывал в нем рыжий нахал, бесцеремонно шастающий по чужому дому. И, как это ни печально, именно нахальство позволяло Тэри беспрепятственно общаться с феей, в то время как рыцарь со всей его деликатностью и тактом не решался смущать девушку своим присутствием.

Жозефина расслабилась сразу, как узнала, что приворот больше не действует. О настоящем состоянии Ады она даже не подозревала, искренне веря в то, что девушка просто решила отоспаться. Смысла фее чего-то стыдиться ведьма не видела, а вот отличный повод для жестокой мести – усматривала. И в голове Жози, словно картинки в магическом шаре, прокручивались многочисленные варианты ее исполнения. Как раз сейчас перед мысленным взором рыжеволосой девушки предстал Итан, распятый на металлическом диске, подогреваемом костром. Шипастые ветви, которыми командовала Адель, сильно смахивающая на повелительницу Тьмы, оплетали его тело, словно колючая проволока. Сама же ведьма кружила над жертвой, сидя на метле, и, демонически хохоча, посыпала его разодранную кожу солью.

– Вернись с небес, Рыжая, – хмыкнул Ритэр, глядя на блаженное выражение, гостившее на ее симпатичной мордашке. – Опять бедного Грогана в мечтах без наследства оставить пытаешься.

– Не твое дело, рыжий, – сверкнув глазами, парировала та.

– Я бы его без наследства не в мечтах оставил, – хмуро процедил Ирвин, поднимаясь с кресла, – а в реальности. Пусть только оклемается немного и…

– Поединок, угу, помню, – кивнул Ритэр, небрежно опустив поднос с чайником и пирожными на столик. Он сел на диван рядом с ведьмой и не без удовольствия откинулся на его высокую спинку.

– Да, поединок! – с раздражением заявил рыцарь. – Настоящий мужчина просто обязан отстоять честь своей дамы.

– А не своей?

– И не своей тоже, – скрипнув зубами, проговорил маг.

– Как там Адель? – решив прекратить зарождающийся конфликт в самом начале, спросила Илоланта. Ей в силу неживого происхождения понятие стыда и вовсе было чуждо, поэтому она, как и Жози, пребывала в полной уверенности, что девчонка отдыхает после ночных приключений.

– Отлично! – широко улыбнулся алхимик. – Уже огрызается! Часа через два наша упрямая дурочка проголодается и выползет наконец к общественности.

Этого рыцарь, собравшийся было выйти подышать свежим воздухом, перенести не смог.

– Да что вы себе позволяете?! – воскликнул он. – Как можно допускать подобный тон и выражения, говоря о даме?

– Ну началось! – буркнул Тэри еле слышно и, скрестив руки на груди, вызывающе-недоуменно вскинул бровь.

Глотнув чаю, Адель почувствовала себя значительно лучше. Когда в чашке осталась лишь половина ароматного напитка, девушка с досадой подумала, что стоило все-таки забрать в комнату весь поднос, а не идти на поводу у глупой гордости. Продолжая маленькими глотками потягивать чай, фея вернулась к изучению дневника. Несмотря на усилия, ничего понятного, кроме многочисленных значков Тритэры, в тексте и схемах ей обнаружить не удалось. Исходя из этого, Ада сделала вывод, что либо таинственная Ита изобрела новый шифр, либо все, что написано в этой тетради, просто ее упражнения в рисовании закорючек. Может, она художницей была? Вон какие симпатичные каракули: звездочки, галочки… прочие кракозябры. Словно орнамент на потрепанных страницах с пустыми полями. С широкими такими полями. Разглядывая их, фея потянулась за карандашом и случайно пролила чай на бумагу.

– Ох! – испуганно выдохнула она, да так и застыла с чашкой возле рта, когда заметила, что под мокрыми кляксами проступают строчки.

«…аш учитель наметил на завтра очередной эксперимент, – было написано мелким и на удивление разборчивым почерком. – Опять не высплюсь и буду пугать студентов кругами вокруг глаз. А эти два идиота снова поспорили. Ну как они не могут понять, что я люблю их обоих?! Хотя Некрос так забавен, когда ревну…»

Адель чуть не подпрыгнула от радости, прочитав это, и, с благоговением посмотрев на свой чай, победно прошептала:

– Вот ты и попался, темный.

«Дзинь!» – раздалось за ее спиной, и, резко обернувшись, фея обнаружила посреди кровати коробку, перевязанную ярко-синей лентой. Из-под пышного банта выглядывал уголок белоснежного конверта.

– Это еще что за сюрпризы? – пробормотала она, растерянно глядя на подарок. Поколебавшись немного, девушка все-таки протянула руку и осторожно вытащила письмо.

«Моя дорогая Аделаида! Прошу простить меня за несдержанность, вынудившую Вас столь поспешно покинуть мою скромную обитель. Примите этот скромный дар в качестве извинения.

Искренне Ваш, Арэт.

P.S. Если у Вас возникнет желание отправить мне ответную весточку, просто завяжите ленту поверх письма. Этот крохотный артефакт из моей коллекции мгновенно переносит не слишком тяжелые предметы к указанному адресату».

Первым порывом было отправить посылку обратно, не открывая. Но любопытство одержало верх над осторожностью, и Ада аккуратно потянула за конец волшебной ленты, которая легко развязалась, упав синей змейкой на белую постель.

«Я только загляну одним глазком, – оправдывалась перед собой фея. – Никто ведь не узнает…»

Ритэр, утомленный долгой и пространной лекцией о правилах хорошего тона вообще и о должном обращении с одной конкретной особой в частности, украдкой зевал, слушая перечисление достоинств Адель, которым рыцарь уделил целых десять минут своего монолога. Пока этот зануда вещал что-то там о свете, уважении и нравственности, рыжий отвернулся к окну и, прикрыв веки, решил проверить, чем занята та, кого господин лектор постоянно именует лунной леди. Глаза Мурзика выхватили только покрывало и край дорогой бумаги с характерным гербом и словами «…Ваш, Арэт.» Мужчина взвился как ужаленный и, буркнув что-то невразумительное опешившему рыцарю, бросился вон из гостиной.

Щелкнул замок, и многострадальная дверь распахнулась, с грохотом шмякнувшись о стену. Жалобно звякнул вырванный с корнем затвор. Адель испуганно повернулась, отшатнувшись к зеркалу, перед которым крутилась мгновение назад, и непонимающе уставилась на Ритэра. Он прошелся по девушке тяжелым взглядом, на мгновение прикрыл глаза, что-то прошептал и, переступив порог комнаты, подозрительно осторожно прикрыл за собой дверь. Выражение его лица было странным. Подойдя к фее практически вплотную, рыжий подцепил пальцем ажурную окантовку ее глубокого выреза и тихим, «незлобным» шепотом поинтересовался: