Александра Федоровна не отходила от постели сына ни днем, ни ночью.

Доктор Боткин также оставался в комнате больного, отлучаясь лишь на самое короткое время.

Шел третий день с момента начала приступа, а Алексею становилось все хуже. Он корчился от боли, лицо его приняло пепельный оттенок и покрылось потом.

Во дворце и в городе служили молебны за выздоровление наследника. Все было напрасно. Становилось ясно, что жизнь мальчика может спасти только чудо.

У Коковцова: «Александра Федоровна верила, что каждому дано право искать помощи от Бога там, где он может ее найти. Она искала утешения горя, которое постигло государя и ее — неизлечимая болезнь их наследника, их единственного сына и продолжателя династии — в чуде, доступном только Богу, там, где наука открыто бессильна…»

При этом важно иметь в виду, что Александра Федоровна, в противоположность многим другим обитательницам обоих дворов, была прекрасно образованна, имела, например, степень доктора философии Кэмбриджа. Как тут кстати слова отца: «Нужно быть на все приготовленным. И не в научном настроении духа…».

Рациональное знание не всегда может дать ответ на реальные вопросы жизни. А где кончается знание, то есть «научное настроение духа», начинается вера. И последней часто удается сделать больше и лучше.

Приведу и другое свидетельство: «Царица материалистка. В области, которую она называет «религиозной» и «духовной», — ей нужно осязательное, видимое, телесное, человеческое. Ей необходим Распутин: без него ей не на что ноги поставить, неоткуда делать свои понятные земные дела. Ей для них нужна постоянная Божья санкция, словесная, слышимая».

Григорий Ефимович поможет

В этот момент во дворец приехала великая княгиня Анастасия. Имея доступ в комнату больного, она смогла поговорить с измученной царицей.

Анастасия предложила — как последнее средство — позвать во дворец моего отца: «Григорий Ефимович поможет».

Александра Федоровна несколько оживилась. Утопающий всегда хватается за соломинку: «Уверена, его молитвы помогут».

Только тогда Александра Федоровна узнала от великой княгини Анастасии о том, что отец может не только толковать Священное Писание, но и исцелять.

Замечу, что в первую встречу с царской семьей отец, по словам Симановича, «избегал хвастаться своей сверхъестественной силой». Так что Александре Федоровне и не могло придти в голову обратиться к нему за помощью в лечении царевича.

Примечательно, что о сверхъестественной силе отца Александра Федоровна узнала от других, уже осведомленных и как бы предупрежденных достаточно близких людей. Это знание как будто было приготовлено и ждало только своего часа.

Обо всем этом и о последующих событиях мне рассказывала несколько лет спустя сама великая княгиня.

Замечу, что в течение некоторого времени, пока ситуация известным образом не изменилась, это была одна из ее любимых историй.

Великая княгиня Анастасия выбежала из дворца, и, не имея времени на соблюдение формальных правил хорошего тона, обычного для дам такого ранга, сама велела кучеру мчаться во весь опор к ней во дворец.

Приехав и даже не поднявшись на свою половину, она разослала слуг на поиски отца. Тому, кто приведет его во дворец великих князей, была обещана баснословная награда.

Не прошло и часа, как отца нашли. Он, разумеется, тут же согласился ехать к больному царевичу. Анастасия велела кучеру держать коляску наготове, и поэтому они, не теряя ни минуты, добрались до царского дворца. Подъехали к боковой лестнице, ведущей в царские покои, и дворецкий сразу же проводил их наверх, мимо десятка гвардейцев, стоящих по стойке смирно и одетых в великолепные мундиры, в комнату больного.

Когда они вошли, все взоры устремились к ним.

«Открой глаза, сын мой!»

Отец описывал мне эту сцену так.

Вокруг постели мальчика стояли убитые горем родители, четверо юных великих княжон — сестер царевича, Анна Александровна Вырубова — фрейлина царицы, архимандрит Феофан, доктор Боткин и сестра милосердия.

Отец благословил крестным знамением всех находящихся в комнате. Потом подошел к царской чете, поздоровался сперва с царем, а затем, более нежно, с царицей своим обычным троекратным поцелуем (в «Житии опытного странника» отец несколько раз ссылается на слова апостола «Приветствуйте друг друга святым лобзанием») и сердечным объятием.

Царицу нисколько не возмутило это, она и потом никогда не усматривала в подобном проявления фамильярности, как некоторые придворные «святоши».

(Руднев свидетельствует: «Входил Распутин в царский дом всегда с молитвою на устах, обращаясь к государю и императрице на «ты» и трижды с ними лобызаясь по сибирскому обычаю». Обратите внимание на слово «всегда». Кроме того, что это означает — «неоднократно», из этого следует, что троекратный поцелуй был частью ритуала, а не проявлением чего-то чувственного, плотского.)

В ответ на приветствие отца Александра Федоровна почтительно поцеловала его руку.

Отец повернулся к страдающему мальчику, посмотрел на его бледное, искаженное болью лицо, опустился на колени и начал молиться. По мере того, как он молился, присутствующих охватывало ощущение покоя, и вне зависимости от степени религиозности, все опустились на колени и присоединились к его немой молитве.

В течение десяти минут ничего не было слышно, кроме дыхания.

Потом отец поднялся с колен.

Он обратился к Алексею: «Открой глаза, сын мой! Открой глаза и посмотри на меня!»

Услышав его слова, остальные тоже встали и с изумлением увидели, как веки Алексея затрепетали и приоткрылись. Сперва мальчик оглянулся вокруг с некоторым замешательством, но потом его взгляд сосредоточился на лице моего отца. На губах царевича появилась слабая улыбка.

Радостный возглас царицы нарушил тишину комнаты. К ней тут же присоединились остальные.

Но отец махнул им рукой, призывая к молчанию, и снова обратился к мальчику: «Боль твоя уходит, ты скоро поправишься. Ты должен возблагодарить Господа за свое выздоровление. А теперь спи».

Алексей закрыл глаза и вскоре погрузился в спокойный сон, впервые за несколько дней.

Отец повернулся к родителям мальчика. Сказал: «Царевич будет жить».

И никто из присутствующих не усомнился в том, что он говорит правду.

Произошло чудо, на которое так уповали.

Гурко: «Государыня почти сразу настолько уверовала в Распутина, что сочла его за Богом посланного человека, имеющего специальную миссию — спасти и сохранить наследника русского престола».

С того дня пути царской семьи и моего отца — простого сибирского мужика — соединились.

Было ли «подтравливание»

Многие из тех, кто оставил записки о том времени, отмечают особые отношения, связавшие отца и маленького царевича. Могу подтвердить, что отец действительно очень любил его. И вовсе не потому, что, как полагали недоброжелатели, через ребенка хотел влиять на его мать — царицу Александру Федоровну.