а после Изабель — Насте, то Жильбер не сможет так просто забрать себе имущество. Всё равно придётся сначала оформить документы на себя, а уж потом подарить дом Жильберу, — объяснила Света. — Это, конечно, круто — взять и подарить дом в Нормандии. Словно у тебя их куры не клюют. Нет, ну скажите, круто?

— Было бы круто просто получить в наследство миллион евро, — заметила я. — Без всяких этих сложностей. Что же Леонар о жене не позаботился?

— Не знаю… Любовь у них вроде была грандиозная, — заметила Настя.

— Может, ему было негде взять миллион евро? — предположила Света. — Вы не поверите, но так иногда бывает. Рад бы миллион жене завещать, ан нет его!

Настя поскребла ложечкой по тарелке — она уже доедала большой кусок бисквитного торта и собирала остатки бело-розового крема.

— Кстати, Настя, если ты отказываешься принимать наследство, то на него могут претендовать наследники следующей очереди. Всегда кто-то найдётся, кому домик в Нормандии понравится гораздо больше, чем тебе. Ты кого-нибудь знаешь?

— С родственниками у нас не густо, — ответила Настя. — Единственный, кого я знаю, — двоюродный брат Изабель и моей мамы, Валера Валкевич, мой двоюродный дядя. Он жил в Калуге.

— Это уже третья очередь наследования, — быстро вставила юристка.

— Прикольный дядька, мы с ним через Одноклассники переписывались. Ну как переписывались? Поздравляли друг друга с Новым годом или днём рождения. Вот и всё. Валера по дорогим мотоциклам сходил с ума, всё мечтал махнуть до Алтая на «харлее». Но в прошлом году его убили.

— Убили?!

— Реально! Он поехал продавать автомобиль — не хватало денег для покупки мотоцикла. А покупатели его пристукнули и машину забрали. У Валеры был какой-то навороченный джип…

— Постойте, девочки, какой же мотоцикл он собирался покупать, если ради этого было нужно продать крутой джип? — удивилась Света.

— Уж явно не тот, на котором Георгий Жжёнов гонялся за Иннокентием Смоктуновским!

— Девочки, чем вы слушаете? Я же сказала — он хотел купить «харли-дэвидсон».

— Это что-то шикарное? — предположила Света.

— О, да.

— А преступников нашли?

— Нет. И джип — тоже.

— Когда произошла эта трагедия?

— В сентябре прошлого года.

— М-да… Не повезло твоему дяде…

— А сколько ему было лет?

— Пятьдесят четыре.

— Самое время повязать на голову бандану и отправиться в мотокросс через всю страну!

— Седина в бороду — бес в ребро.

— Это было его мечтой. Увы, она не сбылась, — Настя снова надрывно вздохнула.

— Грустно. Жаль мужика.

— Жаль, — вздохнула Настя. — О других родственниках информацией не располагаю. У Валеры детей не было. Вот и всё.

— А что еду-то не сфотографировала, Насть? — вспомнила я, и девушки сразу зашевелились, встрепенулись, отгоняя невесёлые мысли. — Ведь собиралась же. Теперь тебе потребуется камера на гибком зонде.

— Зачем?!

— Придётся фотографировать прямо в желудке. Уговор дороже денег.

— О чём вы говорите? — спросила Света. — Зонд, желудок… О чём это?

— Об эффективном методе избавления от лишнего веса — фотодиете.

— Ну-ка, ну-ка, — оживилась юрист. — С этого места поподробнее.

— Сейчас Настя тебе всё расскажет.

14. Слишком много совпадений

Так как ночью мне не пришлось заниматься сексом по телефону, я смогла, наконец-то, дочитать книгу Сьюзен Кросс. Это было совершенно необходимо — накопившиеся вопросы не давали покоя и терзали мой мозг…

«…Надев одну из своих сокрушительных улыбок, Элизабет наповал сразила очередного кандидата и вновь вышла замуж… Надо сказать, что, хотя мужчин у неё было немало, особой расчётливостью тётя не отличалась. Сама склонная к авантюрам, Элизабет постоянно напарывалась на прохвостов и аферистов. А с нормальными мужчинами она не уживалась: после того, как проходило опьянение её красотой, они сталкивались с её двуличием и лицемерием и сами сбегали. Например, так получилось с Питером, оплатившим когда-то мою учебу в колледже.

Но тут… Возможно, с возрастом она поумнела. Её новый муж — Анри — имел французские корни, занимал прочное положение в обществе и владел каким-то капиталом. Предыдущие избранники часто оставляли Элизабет с долгами, порой она и вовсе сидела на мели и тогда яростно требовала выделять ей содержание из моей зарплаты. Я безропотно оплачивала счета, находя в этом какое-то мазохистское удовлетворение. Всю жизнь я позволяла ей над собой издеваться…

Так получилось, что Анри — галантный и добрый — сам того не зная, подарил Элизабет ещё несколько лет жизни. Я отложила месть на потом, так как мне не хотелось причинять боль этому чудесному старику. Он влюбился в Элизабет, попал в её искусные сети. У него горели глаза, когда он видел Элизабет, он превратился в мальчишку. И если бы сейчас я реализовала свой план, я уничтожила бы не только вредную тётку, но и Анри. А мне совсем этого не хотелось…

От Анри исходили волны тепла и нежной заботы, он был внимательным и мудрым. Он смотрел на меня так, как когда-то, безумно давно, смотрел отец — с умилением. Я была для него маленькой девочкой, он не замечал, что я вешу тонну. Дарил мне шарфы, шкатулки, зонтики, безделушки — миллионы разных приятных подарков!

Я не привыкла к такому отношению! Со мной так обращались только мои родители, и было это безумно давно.

Но, увы, Анри умирал. Жестокая болезнь постепенно съедала его. И вот его не стало…

Не могу сказать, что тётя сильно убивалась. Она стойко перенесла смерть очередного мужа, как до этого переносила внезапные исчезновения других или скандальные разводы с третьими. Элизабет сразу начала суетиться из-за наследства. Анри оставил ей содержание, но сразу возникли какие-то юридические проблемы, разногласия с родственниками француза… В общем, не родись красивой, а родись счастливой. Похоже, моя тётушка снова оказалась у разбитого корыта.

Злость и разочарование Элизабет вымещала, конечно же, на мне. А я смотрела на неё влюблёнными глазами — так вампир страстно ощупывает взглядом жертву, замечая биение пульса под нежной кожей шеи. Ещё мгновение — и он вонзит клыки.

Я всё подготовила, просчитала

Элизабет осталось жить считанные дни…»

***

Последний рывок — и книга закончена.

Автор не обманула ожиданий: анонсированное на первой странице убийство всё же произошло. Затюканная племянница реализовала свой план и переехала тётушку автомобилем, раздробив ей кости и свернув шею…

А ведь я уже начала сомневаться в способности Энни проявить характер. Всю книгу она позволяла вытирать о себя ноги и оставалась рядом с мучительницей даже тогда, когда её никто не удерживал. Энни не могла противостоять террору, пока была несчастным ребёнком, сироткой. Но ведь потом она выросла — и что же ей мешало дать отпор злобной фурии?

Лично