Блинчика я обнаружила беззаботно ползающего в канаве в глубине сада. Поморщилась и подошла ближе.

— Божеее… Это что, канализация…? — вонь стояла такая, что резало даже глаза. — Вылезай! Немедленно! — выкрикнула я псине, но тот и ухом не повел, продолжая весело исследовать местность. Черная, блестящая, глянцевая шерсть скаталась, слиплась, покрылась глиной.

— Да за что мне это!? — всплеснула руками. — Хотела ведь доброе дело сделать!

Что-то бурча, нецензурно ругаясь, я подогнула пижамные штаны по самое колено. Поставила чашку с кофе на ближайший пенек, и зажав нос, отправилась… Навстречу приключениям.

Грязь под ногами вязла, затягивала, но до собаки я добралась быстро, разделяла то нас всего пара метров. Ухватив Блинчика за ошейник, с силой потянула на себя. Но не приняла во внимание несогласие собаки покидать уже облюбованное место. Пес задорно гавкнул и потянул в обратную сторону. А я, не удержав равновесие, плюхнулась прямо на пятую точку.

— Свинья! — с досадой выкрикнула, а Блинчик в ответ лишь оскорбленно посмотрел на меня, мол «ничего ты не понимаешь в радостях жизни», а через миг и вовсе подскочил и придавил лапами к земле.

О Боги! Испачкано было все! Одежда, волосы и даже лицо!

Наша грязевая схватка с псиной, больше напоминала двух неуклюжих борцов Сумо, но победа все же была за мной. Ловко ухватив его за перепачканный ошейник, я вытащила собаку на твердую землю, и ругаясь словно старый сапожник, погнала в дом. Сердито втаптывала босые ноги в землю. Вытирала капающую с волос грязь.

— Сейчас ты у меня получишь годовую порцию собачьего шампуня! — угрожала я виляющей заднице. Краем взгляда заметила в одном из окон поместья движение, и щеки залило стыдом. Хорошо, что его все равно не видно сквозь грязь. Но осознавать, что у моего позорного провала есть свидетели, было крайне тяжело.

***

Мужчина наблюдал за ней с осторожностью и жгучим любопытством одновременно. В который раз за последние недели ловил себя на мысли, что именно эта девушка раз за разом притягивает его взгляд, задевает какие-то нотки в душе. Те самые, о существовании которых он раньше и не подозревал.

Отодвинув штору спальни, спасающую от утренних лучей солнца, он жадно принялся рассматривать босоногую брюнетку. Красивая — в который раз убеждался. Горделивый, заносчивый взгляд. Не по годам серьезный. Будто бросающий вызов всем вокруг.

Думать, что она не такая, как все — слишком банально. Но это правда. Сложная, непокорная, умеющая постоять за себя, свободолюбивая, дерзкая. Сколько раз он уже ловил себя на простом желании встряхнуть ее плечи и громко произнести: «Необязательно воевать со всеми вокруг! Есть люди, не желающие тебе зла!». Но делать этого он не имел никакого права. Не его дело.

И прикасаться к ней он тоже не должен был. Только вот всю свою жизнь, мужчина придерживался одного простого принципа — делать не то что должен, а то, что хочется. Правила для того и существуют, чтобы их нарушать. Да и другой жизни нам не дано, когда, если не сейчас?

Он слегка улыбнулся, пока девушка делала глоток кофе и о чем-то сосредоточенно размышляла. И думал, почему она здесь? Как решилась на авантюру с договором? Какими сладкими пряниками смог заманить ее младший брат? Обольстил? Обманул?

Хотя… Разве баснословного наследства недостаточно для того, чтобы согласиться не раздумывая? Девчонка явно не знала богатой жизни, а еще и больной дедушка за плечами…

Но может, он все же ошибается, и брюнетка такая же меркантильная, как и все вокруг? Как назойливая Света, докучающая звонками уже три дня подряд. Мужчина не мнил себя благородным рыцарем, опорочившим чувства юной леди. Да и Света на леди тянула слабо. Их отношения изначально держались лишь на азарте. Девушка была так горда собой, заполучив в ухажеры Разумовского младшего. Еще бы, парень с фамилией, знакомой каждой собаке в этом городе. Кажется, ей тогда было плевать, что у младшего брата за плечами только и было, что имя да раздутое самомнение. Так что, когда внимание на нее обратил и старший брат, она чуть ли не лопалась от счастья. Много усилий и прилагать не пришлось, Света переметнулась из теплой постели одного брата, в постель другого, даже не раздумывая.

Мужчина скалится, вспоминая лицо Андрея, когда красотка Света объявила ему о разрыве. А потом о причинах того самого разрыва. Иногда он думал, что стоило вернуть брату равную по ценности монету, и позволить насладиться зрелищем. Позволить их застукать прямо в кровати. Но тут же осекает себя, заставляя не падать слишком низко. Не уподобляться Андрею. И никогда больше не идти на поводу у мести. Хотя… Вранье, что ему не стало от этого легче. Еще как стало.

Он на миг вспоминает Нику. В сознании мелькают черты ее лица. Хорошо знакомые, даже родные. Он знает, что никогда не простит ни ее, ни Андрея. Ни даже себя. Ведь все могло бы быть по-другому, возьми Ярослав себя в руки. Позволь девушке поговорить с собой, объясниться, просто попросить прощения в конце концов. Конечно, их отношения бы было не вернуть. Но, может быть тогда, она не метнулась бы к брату, не начала бы с ним отношения в жалких попытках обратить на себя внимание. Не попала бы под его дурное влияние, не влилась бы в тот разгульный образ жизни, который вел брат. Не начала бы сопровождать его на бесконечных тусовках и … не села бы пьяной за руль однажды…

— Свинья! — громко доносится с улицы, и мужчина часто моргает, прогоняя прочь старые воспоминания. Вглядывается вглубь сада. Находит брюнетку, без зазрения совести ползающую в канаве вместе с собакой и принимается безудержно смеяться. Так сильно. До боли в животе и слез на глазах.

Так, как не смеялся уже очень-очень давно. Несколько лет, пожалуй.

В эту канаву поступают кухонные отходы. Поместье все же старинное и система канализации еще не полностью отремонтирована. Какой же там аромат, должно быть…

Девушка вытаскивает пса из ямы. Злой поступью спешит в дом, что-то бурча себе под нос. А мужчина все никак не может оторвать от нее завороженного взгляда.

Даже такая, с ног до головы покрытая моментально подсыхающей на солнце, грязью, она выглядит милой. Непосредственной. Необычной. Он неосознанно сравнивает ее с девушками, знакомыми до этого и понимает, что каждая из них начала бы вопить, верещать, немедленно звать на помощь, желая обратить на себя внимание всего мира.

А эта нет. Угрожает чем-то псу, хмурится, но продолжает тащить