Существуют также нерелигиозные реабилитационные программы, которые основаны на взаимопомощи наркозависимых. Проблема лишь в том, что гарантию на эффективность такого лечения никто не дает. И во многих религиозных и нерелигиозных центрах реабилитации наркоманов лечение таково, что молодежь морят голодом в прямом смысле слова. Им дают лишь немного макарон без соли, чай без сахара и кусок хлеба в день.

Там наркоманы, пройдя курс реабилитации, от голода и бессилия начинают есть листья деревьев или корм для животных.

В таких центрах все называют себя братьями и сестрами, мило улыбаются и сначала производят впечатление доброжелательных и чистоплотных людей, но на самом деле всё не так хорошо, как кажется.

Родители привозят в такие центры своих детей в надежде вылечить. После приемного покоя доброжелательность персонала заканчивается. Детей-наркоманов превращают в рабов, силой заставляют работать или молиться по нескольку часов, а из родителей выкачивают деньги ежемесячно. Ребенок за несколько месяцев превращается в безумного сектанта.

У многих начинаются проблемы со здоровьем. Самое страшное, что врачей детям не вызывают, а запугивают, чтобы не жаловались. Сажают на цепь, издеваются, проводят сектантские, сатанистские камлания, издавая странные звуки, доводят до слез. У детей ломается психика, это страшно.

Детей заставляют снимать крестики, которые некоторые носят на шее с рождения, говорят, это от сатаны и нужно их выкинуть. Дети начинают сходить с ума. Такие центры, в отличие от государственных клиник, хранят анонимность, но какой ценой… Ценой здоровья и психики. На многие такие центры заведены уголовные дела.

Некоторые центры прикрываются названием – религиозная община. В одном таком центре мальчика забили и затравили до смерти. А все так красиво начиналось: мир, любовь, Христос…

Настоящих православных центров очень мало. В большинстве центры – это секты, это зомбирование.

Важно понять: секты никакого отношения к настоящей религии не имеют, это страшная сила. С определенного этапа в секте начинают «привязывать» пациента – создают некий образ божества, которому надо поклоняться.

То, что написано на их официальных сайтах, – абсолютная неправда, все отзывы и вся информация – ложь. Это самые настоящие раб-центры. То, что там делают с наркозависимыми людьми, действительно ужасно.

Зависимость от секты похожа на наркотическую, а сектомафия – на наркомафию. Секты и наркомафия в равной степени пользуются неблагоприятным психологическим состоянием человека. Скрывают страшную правду о жутких последствиях пребывания в секте.

Есть информация, что адепты секты заканчивали жизнь самоубийством, они и их родственники писали завещания в пользу секты. Такие центры открываются просто для того, чтобы подавить волю человека и контролировать его мысли, чувства и поведение. Члены секты превращаются в рабов, лишенных друзей, близких, личного имущества – всего того, что необходимо человеку для нормального существования.

Методики манипуляции сознанием приводят к различным психическим заболеваниям, раздвоению и разрушению личности. Адепты секты просто сходят с ума, становятся шизофрениками. Безвольным, наркозависимым человеком секте легче управлять. Он всячески стремится порвать с наркотиками, и ему говорят: ты победишь наркоманию, если будешь делать то, что мы скажем. И он готов выполнять все приказы, лишь бы остаться в этой общине. Поэтому с выбором центра реабилитации нужно быть предельно осторожным.

Я очнулась на берегу. Рядом со мной сидел незнакомый мужчина и внимательно смотрел на меня.

– Ну что, очнулась, утопленница?

– Что со мной произошло?

– Ничего страшного, за исключением того, что ты топиться собралась?

– Ты меня спас?

– Конечно.

– Кто тебя просил? Зачем ты это сделал?

– Как зачем? Чтобы ты осталась жива…

– А кто сказал, что я хочу жить?

– Послушай, ты сумасшедшая?

– Я не сумасшедшая! Это ты, придурок, лезешь, куда не просят!

Я приподнялась, уткнулась мужчине в плечо и заревела. Он взял меня на руки и понёс в прибрежное кафе, посадил на диван, закутал в плед, зажёг свечу, заказал вина.

– Что с тобой происходит? – участливо спросил он.

– Жить не хочу…

– Почему?

– Если скажу, ты от меня сбежишь.

– Я разве похож на придурка, который может испугаться и сбежать от такой интересной женщины, как ты?

– Но ты же не знаешь, что я хочу тебе сказать?

– Да хоть что говори.

– У меня дочь страдает наркотической зависимостью, – дрогнувшим голосом произнесла я и прикусила губу до крови. – У меня дочь – наркоманка. Понимаешь?

– Понимаю.

– Ну и почему ты не ушел?

– А зачем? Ты разве прокажённая?

– А разве нет?

– Для меня – нет. Я понял, что у тебя болеет ребёнок, но не очень понимаю, при чём тут ты.

– Как это при чём? Ты представь, я породила асоциальное чудовище, опасное для жизни нормальных людей?!

– Нет. Я уверен: ты родила прекрасную девочку, просто её убили наркотики, а борьба с ними бесполезна. При чём тут ты? Это наркотики. Они ломают любого и превращают в животное. Чудовище, о котором ты говоришь, не имеет ничего общего с доброй и светлой девочкой, которую ты родила много лет назад. Чтобы тебе было легче, можешь представить, что твоей дочки не стало, а то, с чем тебе сейчас приходится иметь дело, – фантом. В жизни любого может случиться всё что угодно. Никто не застрахован от бед и несчастий, но в твоём случае мне совершенно непонятно, почему ты поставила на себе клеймо и развила кучу комплексов. Почему решила, что если у тебя больна дочь, то ты – человек второго сорта? Разве ты не имеешь права на личную жизнь? Почему полностью растворилась в своём горе и пустила жизнь под откос? Вернись! Ты нужна здесь!

Этой ночью я сидела, закутанная в плед, уткнувшись головой в грудь совершенно незнакомого человека, пила вино и откровенничала, через какой ад мне пришлось пройти. Странно, я рассказывала ему такое, о чём вообще никогда никому не говорила. Впервые в жизни мне захотелось выговориться…

Я понимала, что это абсолютно чужой для меня человек, я даже имени его не знала, но рядом с ним было так тепло, что я почему-то ему верила. Странно, я уже давно не испытывала такого чувства.

Я поведала, в каком кошмаре прожила эти три года. Особенно последний год. В безумном желании вернуть своего ребёнка я просто сошла с ума и стала жить только этой идеей. Я рассказала, как одно время в моей голове что-то повернулось, я бросила всё и ушла в монастырь. Прожила там отшельницей какое-то время в надежде найти ответы на многочисленные вопросы, ведь вопросов последнее время было гораздо больше, чем ответов…