Губы Матвея целуют грудь, обжигая кожу даже сквозь тонкое кружево бюстгальтера. Губы ведут дорожку к соску и легко прикусывают его. Выгибаю спину, чтобы быть еще на сантиметр ближе к нему. Прижимаю его голову к груди и откидываюсь немного назад. Сладкий стон вырывается из горла. А потом еще и еще. Едва слышны слова Иваха проносятся мимо, я не понимаю их. Только слышу тон, и этого достаточно, ведь кажется, что он берет меня только им.

Хриплый голос ласкает не хуже тонких пальцев.

Лифчик летит вслед за кофточкой, а мои спортивные штаны спущены до колен. Губы Матвея блуждают телом, руки ни на минуту не прекращают гладить. Льну к нему будто кошка, забывая обо всем на свете. Забывая боль и обиды. Забывая его измену!

Шум ливня за окном и серость в квартире дарят уют, ведь у нас так жарко.

Пальцы Матвея проникают в мою лоно. Он движет ими и я теряю возможность дышать, говорить, думать. Наслаждение накрывает меня волнами, топит в себе, выбивает из привычного ритма жизни. Желание, горячее, жаркое, опасное проникает в каждый клочок тела. Внизу живота больно пульсирует. Все чего хочу, чтобы наполнил меня собой.

— Скажи, что хочешь меня, Алина! — Хриплый шепот на ухо заставляет потеряться еще больше в моем любимом.

— Хочу! — Выдыхаю, едва заставив себя ответить.

— Скажи мне это в глаза!— приказывает.

Открываю глаза, заглядываю в его синие океаны, безграничные просторы моей собственной Вселенной, моей "всей жизни" и говорю еще раз, твердо и четко:

— Я тебя хочу!

Это все, что было ему нужно.

Матвей подхватывает меня на руки и несет в спальню. Кладет на кровать и штаны в один миг куда-то исчезают... Вслед раздевается сам. Любуюсь его подтянутым телом, кубиками пресса и косыми линиями, ведущими в пах. Гладкая кожа в сочетании с твердыми и резкими очертаниями возбуждает еще больше. Его мужская сила рвется из него и делает меня его пленником. Я в клетке, только на этот раз имя ей Матвей. И в этот раз я добровольно себя туда загнала. Более того, хотела загнать, хотела, чтобы меня пленили.

Ивах долго смотрит на меня, рассматривает мои изгибы, легко проводит руками по талии, едва касается твердой набухшей от желания груди, что ждет его ласки. Губами целует ногу, начиная от пят и достигая внешней стороны бедра. Мокрые следы, что остаются на коже, горят огнем нашей страсти. По телу бегут мурашки от удовольствия.

Я не могу больше ждать. Не тогда, когда надо мной тот, кого бесконечно люблю.

— Матвей ...— его имя вырывается едва слышным шепотом.

Он не реагирует. Только смотрит на меня из-под полузакрытых глаз. Длинные ресницы тенью падают на лицо. А сам взгляд столь дьявольски страстный, что понимаю, никакие слова не смогут убедить Матвея взять меня, когда сама этого хочу. Не-е-ет, он сделает это только тогда, когда он захочет. Тогда, когда я уже не смогу даже дышать.

И это возбуждает еще больше. Тело дрожит от эмоций, от чувств, которые пронизывают меня стрелами. Оно хочет, чтобы на него поставили печать собственности. Хочет полностью принадлежать Матвею. Но рано еще ...

Матвей забрасывает мои руки вверх, прижимает запястья своей рукой, а другой ведет линии по телу. Дрожу еще больше. Горю еще больше. И все это со взглядом в мою душу. Ни разу не позволяя закрыть глаза или отвести взгляд.

А потом опускает светлую голову и засасывает сосок. Не могу больше сдерживать себя и начинаю стонать. Дождь выбивает свой ритм вместе с моим голосом за окном. Матвей же берется за второй сосок. Дразнит его, пуская сосудами заряды тока, который проникает повсюду, и заставляет кричать от удовольствия, отдаваться ему полностью. Не только телом, но и душой.

Но дальше происходит то, от чего хочется плакать. Я слышу как открывается дверь и кричит мама, громко ею бахнув о дверной косяк. Матвей замирает на мне. На губах играет обольстительная и насмешливая улыбка. Мы чувствуем себя подростками которых поймали с поличным.

— Алина, ужас какой-то. Почему вещи разбросаны ?! — Голос мамы доносится из кухни. Слышу ее шаги в сторону спальни. — Алина! Алина !!!

— Твоя мама вовремя!— весело хмыкает, натягивает футболку и рубашку обратно. Брюки еще не успел снять. Я набрасываю халат и одеваю штаны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Просто ключ нужно забрать. — Шепчу.

— Алина!

Дверь в спальню открываются и мама замирает на пороге комнаты с открытыми ртом рассматривая хитрую улыбку Матвея и его руки, которые поправляют пояс брюк. Ну, и наверное мои темные волосы, которые сейчас растрепаны до предела.

— Алина? Это .... Матвей? — Выплевывает его имя.

— Да, Матвей!

— Добрый день, Оксана Дмитриевна! — Здоровается, будто он культурный мальчик.

— Ах ты! Добрый день?! Ты! Бросил ее! Я... Вернулся ... Алина! Как ты ... А что вы делали? — спрашивает мама, вдруг поняв, что слов нормальных нет.

— Мы, Оксана Дмитриевна, делали то, точнее пытались, от чего обычно бывают дети.

— Ах ты, подонок! Мало ей Марка от тебя, хочешь снова бросить?! Алина, а ты куда смотришь ??! Я не буду больше ...

— Мама! —Приходится крикнуть на маму. — Успокойся. Никто не делает никаких детей!

Бросаю  разъяренный взгляд на Матвея.

— А как же это называется? Он в твоей спальне! Голый!

— Он в одежде!

— Уже! А был голый!

— Мама!

— Вон отсюда! Будешь опять мой цветочек мучить! Опять хочешь разбить ее сердце?! Прочь!

А дальше происходит то, от чего моё лицо становится красным. Мама хватает мой тапок и начинает гнать им Матвея в коридор, будто то кот нагадивший в углу. Бьет по спине, ведь до головы просто не достает, и все кричит, что не даст меня обижать. Я лечу следом и стараюсь ее успокоить, ведь вообще впервые вижу такую реакцию с ее стороны. До этого она всегда была очень спокойной и уравновешенной. Но это ...

— Мама, все нормально. Успокойся.

— Я вам успокоюсь! Пришел тут на все готовое!

Тапок летит Матвею в голову.

Он поворачивается, сладко улыбается и кивает мне головой, отчего светлые волосы подскакивают, а в синих глазах вспыхивают веселые искры.