Сначала сломался грузоподъемник, который должен был переносить контейнеры. Несколько дней спустя, когда поломку исправили, оказалось, что у грузовиков, которые должны были их везти, сели аккумуляторы. Их заменили, контейнеры отвезли и погрузили в самолет, но в нем обнаружилась поломка, с которой никто не мог справиться, и взлететь самолет не мог. Кураторы выставки, серьезные ученые-египтологи, со смехом говорили, что экспонаты «не хотят уезжать из Рио». Но когда они вспомнили, где и как была устроена выставка, то смеяться перестали, — эта мысль могла, конечно, показаться нелепой, но у нее были некоторые основания.

Все начинается со здания, где находится Каса Франка-Бразил. Это было первое здание в Рио в неоклассическом стиле, его построил в 1819 году французский архитектор Гранжан де Монтиньи. Сначала здесь располагалась только что зародившаяся бразильская фондовая биржа, а позже — таможня и акцизное управление. Монтиньи был одним из членов французской художественной миссии, которая появилась в Рио в 1816-м по приглашению Дона Жоау VI. Пока неплохо. Вот только еще во Франции как раз Монтиньи и назначили реставрировать сфинксов, привезенных Наполеоном из его неудачного египетского похода, — тех самых сфинксов, что два века спустя оказались на выставке в Каса Франка-Бразил. Возможно, они почувствовали, что здание создано теми самыми руками, которые с любовью восстанавливали их когда-то после того, что с ними сотворил Наполеон, снявший их с родных пьедесталов в Египте и заставивший проделать нелегкий путь до Лувра. Может быть, они «скучали» по Гранжану? Вы скажете — чепуха. Но кто знает? С египетскими находками шутки плохи.

И вдобавок, будто одного этого было недостаточно, экспозицию устроили таким образом, чтобы у посетителя возникло ощущение, что он попал в египетский храм. Кураторы заметили, что в полдень лучи апрельского солнца, проходя сквозь застекленную крышу Каса Франка-Бразил, будут падать на статую Ра в точности под тем же углом, что и в храмах Древнего Египта, — кто знает, а вдруг Ра был тронут этим жестом? Кроме того, они заметили, что мумии еще никогда не выглядели такими здоровыми и полными жизни, как в Каса Франка-Бразил. А карнавальная процессия в честь Изиды могла пробудить в них воспоминания о древних языческих праздниках — в конце концов, карнавал как таковой зародился как раз в Египте.

Египтологи, знаете ли, верят в «энергетику». В воздухе витало столько позитивной энергии, что, очень может быть, мумии и вправду захотели остаться здесь и «устраивали» все эти неполадки. Но, как ни жаль, самолет все-таки починили, и им пришлось вернуться, как они ни упирались.

* * *

Кариоки уютно чувствуют себя в объятьях прошлого. В Рио вы сворачиваете за угол, и вот у вас перед глазами встает совершенно другой век в форме акведука, фасада, здания или, реже, группы зданий. В стране, которая до сих пор считает себя прыщавым подростком, Рио гордится тем, что он — «старый» город и его длинная биография отражена в архитектурном разнообразии. Здесь можно увидеть все, от церквей в стиле барокко, фортов и монастырей колониального периода (1565–1808) до бесчисленных примеров неоклассицизма (XIX век), эклектизма (первые тридцать лет XX века), модернизма (начиная с 1940-х) и самых последних идиотских творений постмодернизма — все эти стили распределены по городу в произвольном порядке, без всякого плана, и сосуществуют в сравнительной гармонии, иногда буквально бок о бок.

Не говоря уже о второстепенных стилях: не так много осталось от арт-нуво, но для всякого почитателя арт-деко (я сам его очень люблю) Рио — настоящая сокровищница. Здесь есть здания, от холлов и лифтов до самих комнат отделанные так, будто это декорации работы Ван Нест Полглэйса для черно-белых фильмов с Фредом Астером и Джинджер Роджерс, — вот только они настоящие, с каменными, а не картонными стенами, продуманные до мельчайших деталей. В этом нет ничего странного. Строительный бум в районах вроде Глориа, Фламенгу, Урка и Копакабана совпал со всемирным пиком увлечения арт-деко. Вот почему в Рио оказалось столько зданий, домов и даже церквей с характерными морскими очертаниями, волнообразными и аэродинамическими, что так идеально смотрятся в изгибах гор. Стоит взглянуть хотя бы на статую Христа Спасителя работы инженера Хейтора де Сильва Кошту, этот огромный монумент в стиле арт-деко.

Присутствие прошлого могло быть и более всеобъемлющим, если бы не мания бразильцев, вечно юной, легкомысленной и озорной нации, презирать все, что прожило на этом свете больше пятнадцати лет (или минут, как уж получится). Рио немало пострадал от этого, потому что за три века в роли столицы городу никогда не разрешалось самому решать свою судьбу: во времена монархии и республики мэров назначало федеральное правительство, и только с 1985 года кариоки получили право самостоятельно выбирать мэра! С каждой сменой правительства или режима (а видит бог, и то и другое в здешних краях так и норовит смениться) Рио, витрина страны, был вынужден претерпевать серьезные изменения, чтобы новое правительство могло продемонстрировать всему миру собственный стиль. И почти всегда это означало уничтожение прошлого.

Чудо, что от колониального Рио вообще хоть что-то осталось, если вспомнить, сколько всего было уничтожено или брошено гнить в забвении. В 1920 году Морру ду Каштелью, холм, на котором город был заложен в шестнадцатом веке еще по средневековым принципам, при помощи динамита и водометов сравняли с землей, и, естественно, не уцелело почти ничего из того, что составляло его неповторимый образ: десятки первых домов города, стена, два форта, больница, монастырь, церковь и могила Эсташиу де Са (счастье еще, что его останки и небольшую часть религиозных украшений заранее перенесли в другое место). Поводом послужило то, что холм якобы мешал циркуляции воздуха в центре города. Хотя на самом деле им нужно было место для строительства — никто и слова не сказал, когда через несколько лет на образовавшемся на месте холма пустыре выстроили кучку современных домов, которые оказались выше самого холма. А землю, оставшуюся после уничтожения холма, использовали, чтобы засыпать узкий пролив между островом Вильганьона — да, тем самым — и материком, создав возможность для строительства аэропорта Сантос-Дюмон.

В 1944-м для создания авениды Президенте Варгаш, семьдесят метров шириной и четыре километра в длину, уничтожили 500 старых домов, включая три трехсотлетние церкви, и, что еще более трагично для города, стерли с лица земли район, где складывалась история темнокожих кариок, — Праса Онже. Идея состояла в том, чтобы новая авенида Президенте Варгаш стала деловым центром города. Но город, который становится несколько упрямым, когда ему пытаются приказывать, сделал все наоборот. И теперь там пустыри, куда ночью человек в здравом уме не сунется. К тому же строительство авениды отделило город от старых портовых районов Сауди и Гамбоа, где в семнадцатом и восемнадцатом веках в Европу кораблями вывозили частицы Бразилии, а взамен привозили к нам Африку. Еще один безобидный холм, Санто-Антонио, снесли в 1970-м, и на его месте возвели дома, которые займут первое место в любом конкурсе на самую безвкусную постройку. И худший из них — новый собор, это громадное перевернутое ведро, больше всего напоминающее атомную электростанцию. Он тем более заслуживает, чтобы его взорвали, потому что по сравнению с ним акведук Арсес ди Лапа (в восемнадцатом веке это было самое высокое сооружение в обеих Америках) кажется нелепо крошечным.