– А много уже таких… пассажиров, что ли?

– Половина нашей элиты, как пить дать. Президенту сначала Петра I вкололи, сейчас Махатму Ганди смотрит, опять-таки по слухам. Премьер качнул в себя Наполеона, через неделю начались истерики, видите ли, спать страшно стало. Чуть проект не закрыли. Сейчас ему Стива Джобса пообещали, вроде успокоился.

– Сатанизм какой-то, – Михаила передернуло.

– Всего лишь наука. Мы не воскрешаем людей, мы только оживляем их чувства. Сам Святейший благословил. Поговаривают, заказал себе сны папы римского Александра VI. Короче, предлагаю вам составить мне компанию.

– Куда? – все тот же дружный хор.

– В историю! – генерал вновь не сдержал улыбки. – Мне сейчас надо ехать, а в субботу жду на даче.

Виктория в отличие от большинства нежных особ, представляясь новым знакомым, к своим еще свежим годам присовокупляла несколько лет, чтобы слегка упираться головой в тридцатник. Она стеснялась своего настоящего возраста, явно недотягивающегося до окружающей ее кричащей роскоши. Девушка уже завязала с проституцией, по крайней мере так считала. Она давно занималась бизнесом, весьма успешно, по крайней мере так считали окружающие. Вика усиленно боролась с моральным бременем содержанки, донимавшим ее, как донимают солдат раны ампутированных конечностей, и периодически вступала в бой с женами своих благодетелей. В отличие от собаки, осмелевшей облаять хозяйку в минуту ревности к хозяину, получив пинка, Вика не возвращалась на место, поскуливая и поджав хвост, но гордо удалялась прочь, вынашивая план коварной мести, который зрел ровно до встречи очередного поклонника.

Хотя Эдуард Зиновьевич, последний кавалер Вики, которого она оставила полгода назад, и поступил благородно, заплатив банку полмиллиона долларов – остаток кредита за апартаменты в жилом комплексе «Алые полюса», девушка считала его бесконечным скрягой, научившись измерять щедрость мужчин не своими желаниями, а их возможностями. Квартира действительно была великолепна. Двадцать третий этаж, панорамные окна с видом на речную пойму затмевали дурную славу роскошного муравейника «неземных» человеков.

Строгинский канал, взрывавший живым серебром скуку зеленых равнин, являлся творением советских каторжан. Тела «сгоревших» на работе и расстрелянных зэков-землекопов сваливали в могильники, вырытые по соседству. Когда же недоставало камня для укрепления берегов, то, как утверждают злые антисоветчики, с окрестных кладбищ экскаваторами и тракторами собирали весь могильный мрамор памятников и плит с косточками в довесок. Во время стройки «Алых полюсов» нашли останки одиннадцати расстрелянных бедолаг, что по тогдашней ельцинской моде грозило обернуться уродливыми мемориалами и шумным паломничеством либеральных плакальщиков, что не входило в планы либерального бизнеса. Поэтому останки вместе с мусором загрузили в самосвал и вывезли на ближайшую помойку. Ровно через год на месте стройки случился пожар, в пламени которого сгорело одиннадцать работяг. Чтобы освятить проклятое место, пригласили отца Стефана из Троице-Лыкова. Спускаясь в подвал «Алых полюсов», священник сломал руку. Через неделю прибыл новый батюшка. Но стоило только ему начать молитву, солнечный день оглушила буря, песчаный вихрь ворвался в подвал, затушив свечи и засыпав песком чашу со святой водой. Батюшка побледнел и спешно ретировался. С тех пор несчастья сопутствовали стройке: разбилось, сгорело, сорвалось с высоты не меньше тридцати человек. Уже и после окончания строительства мертвецы не переставали мстить нарушившим их покой и оскорбившим память. С жуткой регулярностью и без видимых причин жильцы «Алых полюсов» ныряли с балконов и выходили из панорамных окон. Не вдаваясь в биографию дома, соседи погибших списывали прыжки в вечность на скуку и наркотики.

Вика не стала исключением в утверждении Бальзака, что куртизанки по природе монархистки, щедро оплачивая политической благонадежностью очередь охочих до безграничных утех, свихнувшихся от денег и фармакологических радостей чиновников, ментов и коммерсантов. Конечно, ее не могло не тяготить сотрудничество с ФСБ в сборе компромата на клиентуру. Однако она ценила полууважительную полудистанцию, которую держали чекисты, и была благодарна им за ненавязчивость задач. Тем более служители Лубянки никогда не покушались ни на состояние, ни на тело девушки. Их интересовали только информация и контроль. Для этого они объединили всех красавиц, приторговывавших собой, в так называемую «сеть безопасности», суть которой состояла в том, что дама, решившая самостоятельно покорять панель без помощи «крыш», сутенеров и борделей, должна зарегистрироваться в интернете в специальной закрытой сети. Когда ей звонил клиент, она вбивала его номер телефона в систему и моментально получала отзывы всех шлюх, к которым имел неосторожность заглянуть сей искатель продажных ласк. Сделав запрос, она должна оставить и свой отклик. Таким образом, программа содержала специфическую информацию о клиентской базе дорогих столичных путан. Имея доступ к программе, которая писалась явно по заказу ФСБ, можно с легкостью установить благосостояние, склонность к наркотикам, особенности характера, маршруты передвижения и любимых девочек клиента, имевшего легкомыслие засветить свой номер. База открывала неограниченные перспективы для оперативно-розыскных мероприятий, вербовки, сбора компромата, подстав и провокаций.

Вика в душе уже давно склонялась к затворничеству, несмотря на то что жила совиной жизнью, словно боясь света и трезвости. Она старалась ничего не загадывать, считая, что глупо задумываться о завтрашнем похмелье.

Девушка любила книги. Сначала она подходила к чтению сугубо утилитарно, справедливо рассуждая, что начитанная и эрудированная шлюха будет производить фурор среди зажратых удовольствиями, но не самых глупых мужиков. Потом втянулась, она находила в книгах философскую отдушину среди человеческой грязи высшей пробы.

Вика строго следовала в фарватере гламурной моды и к своим годам протащила и без того безупречное тело чрез все испытания пластической хирургии. На свой двадцать четвертый день рождения она даже заказала у одного из любовников новые зубы, посчитав, что родные слишком поизносились куревом, кофе и амфетаминами. Хирургические опыты прибавляли ей глянца, возраста и внешней пошлости, уплотнив и укрепив ряды поклонников, особенно среди государственных мужей кавказских республик и Средней Азии. Продажные знакомства делали ее желанной на всех светских вечеринках, из которых Вика предпочитала околобизнесовые и околополитические. Уже три года кряду она традиционно блистала на закрытых тусовках Международного экономического форума. И несмотря на то, что конкурировать с нетрадиционными мальчиками за похотливое покровительство кремлевских дядек становилось все сложнее, с пустыми руками домой она никогда не возвращалась.

Последним экспонатом ее коллекции стал господин генерал грозного государева Приказа. Познакомились они банально в ресторане бутылкой «Дом Периньон» от соседнего столика. Как ни парадоксально, привычное знакомство не привело к оперативному физиологическому вмешательству. Отношения складывались неспешно, тепло и сдержанно. Ни он, ни она не форсировали близость, словно оберегая себя от очередного падения. Они наслаждались общением, находя в нем непознанную оригинальность и интригу, отсрочивая известную до изжоги развязку. Эйфория блуда одинакова, и неважно, к кому она обращена. В ней нет глубины, есть только дно. Блудная страсть подобна наркотику, но осознать это может только наркоман, собравшийся сорваться с кайфа.