Наемник хорошо помнил тот случай — это произошло всего несколько дней назад. Аремиса привел в восхищение жеребец короля, но когда он случайно прикоснулся к могучей лоснящейся шее, по его рукам пробежал поток магии. То, что животное было поражено магией, а он сам мог воспринимать ее, оказалось для Аремиса сильным потрясением. Мало того, то была черная магия, и ее прикосновение причинило ему сильнейшую физическую боль. Он не сумел сохранить самообладание и вынужден был отказаться от прогулки. Ему было стыдно за свою слабость, и, без сомнения, это выглядело довольно подозрительно, особенно на фоне попыток убедить взявших его в плен людей, что он не шпион из Моргравии и не представляет собой угрозу для горцев.

Единственным положительным результатом происшествия стал тот факт, что удар магии помог избавиться от беспамятства, и он смог вспомнить, что как попал в Скалистые горы. Аремис последовал за Уилом Тирском, который пребывал сейчас в теле своей сестры Илены благодаря удивительному магическому дару Оживления. Вместе они вошли в таинственный лес на северо-востоке, известный как Чаща. Аремис вспомнил, что Уил попросил его свистеть время от времени, чтобы не потерять друг друга среди густых зарослей. Он даже не забыл мелодию, которую выбрал для этого, но потом его накрыла тьма. Очнулся он на промерзших скалах северного горного хребта, совершенно не представляя, где находится, и без памяти. Нашли его там люди Кайлеха. Каким-то чудом ему удалось продержаться первые, самые опасные дни, не вызвав у горцев особых подозрений. Теперь, когда память вернулась, он чувствовал удовлетворение от того, что ему удалось завоевать доверие не только этих людей, но и их властителя. Уил предупреждал, что король Кайлех непостоянен и капризен, и даже рассказал об ужасающей праздничной ночи, когда Кайлех угрожал поджарить заживо и скормить своим людям моргравийских пленников. Короче, это был человек решительный, непредсказуемый и жестокий, с которым следовало быть по возможности честным и в то же время осторожным. Аремис так и делал. Он даже назвал королю свое настоящее имя — когда вспомнил его.

Тем не менее Аремис скрыл от Кайлеха факт своей связи с Уилом Тирском, бывшим военачальником Моргравии, обладателем дара, который уже стоил жизни троим людям. Кстати, одним из них был Ромен Корелди, к которому Кайлех проявлял особый интерес. У Кайлеха были свои секреты, и Аремис вознамерился узнать их, чтобы хотя бы немного помочь Уилу, обещавшему вернуться в Скалистые горы, чтобы отыскать своих друзей, Герина и Лотрина, рисковавших ради него жизнью.

Понадобилось несколько часов размышлений, прежде чем Аремис пришел к выводу, что Чаща каким-то образом оттолкнула его. Признать такое оказалось нелегко. Нельзя сказать, что он верил или не верил в магию. Аремис вырос на дальнем севере, на острове Гренадин, где люди допускали существование магии, но не находили оснований ее бояться.

Неоспоримое явление магии, после которого отрицать ее существование было уже невозможно, и встреча с Уилом Тирском в едва ли не самый тяжкий для него период жизни заставили Аремиса на многое переменить взгляд. Неожиданно легенда о Чаще приняла реальные очертания, за которыми скрывалось нечто зловещее. Тот факт, что это зачарованное место намеренно изолировало его от человека, которого он поклялся защищать, уже сам по себе стал неприятным открытием, но то, что Чаща каким-то образом повлияла на него, что он сам теперь обладал способностью ощущать магию, приводило Аремиса в ужас.

Вороной хранил в себе какую-то мрачную тайну. Одно только прикосновение к животному заставило Аремиса испытать боль. И это не было виной самого Галапека. От него исходило зловещее дыхание безысходности. Аремису знал, что должен еще раз увидеть коня и дотронуться до него. Возможно, горцы не догадывались о темной силе, таившейся в Галапеке? Но как тогда Кайлех — если он не знал о том, что животное поражено магией, — понял, что именно конь стал причиной «беспокойства» Аремиса?

Заметив, что Кайлех продолжает наблюдать за ним, Аремис решил схитрить и лениво улыбнулся во весь рот.

— Конь здесь абсолютно ни при чем, мой господин. Я просто неважно себя чувствовал в то утро и после того проспал несколько часов кряду.

— Возможно, тебе было неудобно из-за того, что ты облевал сапоги короля! — добавил Мирт, чувствуя себя в безопасности, так как знал, что Кайлех одобряет более непринужденную атмосферу, когда находится за пределами крепости и правящих там ритуальных условностей.

Вмешательство Мирта дало Аремису возможность — так ему необходимую — избавиться от испытующего взгляда короля. Его вдруг осенило, что Кайлех знает гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Интуиция подводила Аремиса редко, поэтому он и теперь решил к ней прислушаться.

— Это напомнило мне случай, — сказал он, чтобы заполнить паузу, — когда наша престарелая строгая тетушка приехала навестить семью. — Его собеседники, предвкушая забавную историю, подошли ближе. — Она была очень сварливой женщиной и не любила всякого рода сборища, но тем не менее требовала, чтобы мы каждую весну отмечали ее День рождения. Господи, как мы ненавидели этот день и ее визиты со всей их помпезностью и церемониями. Но наша семья была ей обязана. Эта старая богатая карга оставила кучу денег нашему городу, и я солгал бы, если бы сказал, что нам ничего не перепало из ее золота.

Аремис с облегчением заметил на лице короля спокойную выжидательную усмешку, когда тот наклонился, чтобы получше рассмотреть молодые гроздья винограда на лозе. Он продолжил байку, закончившуюся тем, что в результате ссоры с братьями, в него был брошен ночной горшок, все содержимое которого оказалось на голове почетной гостьи города.

Мужчины расхохотались. Аремис заметил, что Кайлех хотя и не так бурно отреагировал на его рассказ, но тем не менее на обветренном лице появилась кривая усмешка, а глаза сверкнули веселыми искорками.

— Я бы никогда не стал повторять эту историю, если бы дело касалось меня, — сказал он.

— Я тоже не буду ее больше повторять, — согласился Аремис, с удивлением обнаруживший в себе талант сочинителя — история была сплошным вымыслом. Его дорогую, замечательную тетю Джессеми все очень любили, а идея ежегодных празднований по поводу ее Дня рождения принадлежала городу, а не ей, и была вполне заслужена, так как старушка вложила немалые средства в его процветание. — Но я стараюсь произвести впечатление на вас, господин, чтобы вы поняли степень моего смятения, — добавил Аремис с добродушной улыбкой. — Эта прискорбная история давно предана забвению, как второй самый неблаговидный поступок в моей жизни. Думаю, что вы догадались, какой был первым.

— Ты прощен, Фарроу, все забыто, — ответил Король, а остальные мужчины двинулись вперед между рядами виноградных лоз.

Аремис ему не поверил.

— Спасибо, господин.

— Может быть, хочешь проехаться верхом на Галапеке?

Аремис не ожидал подобного предложения. Король проверял его, и они оба это понимали. Что знал Кайлех? Аремис быстро собрался с мыслями.

— Это большая честь для меня, ваше величество.