– Значит, ты сирота? Как тебя зовут и где ты живешь?

– Меня зовут Реция, я была единственной дочерью мудрого Альманзора! Защити меня от грека! Он угрожает мне, и я думаю, что он же – виновник смерти моего дорогого брата Абдаллаха, Однажды утром его нашли мертвым на базаре, убийца притащил его туда, чтобы скрыть следы. Мой несчастный отец поспешил на базар и без памяти упал на труп своего единственного сына!

– Разве у твоего брата были враги, что он пал жертвою убийцы?

– Грек часто ходил около нашего дома, и, вероятно, брат завязал с ним ссору! Когда мы похоронили моего брата, нас снова постигло несчастье. Мой отец Альманзор должен был отправиться в путешествие, мне ни за что не хотелось отпускать его, потому что я боялась остаться одна в старом мрачном доме! Однако отец все-таки уехал за море и больше не возвращался. Одни говорили, что он утонул, другие – что на него напали разбойники и убили.

– Бедная Реция! Сади, сын Рамана, принимает большое участие в твоем горе, – сказал молодой человек, взволнованный горем красавицы.

– Тогда я осталась одна, и грек начал преследовать меня, не давая мне покоя даже в моем собственном доме. Я позвала на помощь соседей, но один старый еврей сказал, что он знает грека, он – доверенный слуга могущественной принцессы Рошаны, и поэтому было бы опасно ссориться с ним. Тогда я заперлась и не выходила никуда, но Лаццаро, так зовут грека, нашел и тут дорогу – перелез через высокую каменную стену, окружавшую дом. Я убежала в другой дом моего отца! Но сегодня вечером я пошла помолиться в мечеть и, выходя из нее, встретила опять моего преследователя. Его взгляд испугал и приковал меня так, что я была не в состоянии сопротивляться.

– Не бойся ничего, я с тобой, бедняжка!

– Этот грек – мой злой дух! Я боюсь его и не могу никуда скрыться от него.

– Я провожу тебя до твоего дома. Твоего брата убили, твой отец погиб, у тебя нет никого из близких – возьми меня в свои защитники!

– У тебя благородное, сострадательное сердце! Я вижу, что ты желаешь мне добра! Благодарю тебя за твое заступничество, но прошу тебя, оставь меня одну! Ты освободил меня из плена ужасного Лаццаро, но теперь докончи твое благородное дело – не следуй за мной, чтобы соседи не могли осудить меня.

Только в эту минуту девушка вспомнила, что ее лицо открыто, и поспешно закрылась покрывалом.

– Я никогда не забуду лица, которое Аллах позволил мне увидать сегодня, оно навсегда запечатлелось в моем сердце! – сказал молодой человек, протягивая руку девушке, все еще стоявшей на коленях, чтобы поднять ее. – Я исполню твою просьбу и оставлю тебя, но одного ты не можешь мне запретить, это – любить тебя!

– Иди, прошу тебя, иди, – дрожащим голосом прошептала девушка, затем она быстро исчезла за деревьями.

Сади молча глядел ей вслед.

Он вдруг совершенно преобразился, он чувствовал, что любит и что Реция, сирота, дочь Альманзора, во что бы то ни стало должна принадлежать ему.

Поздно вечером в этот же день по улице Капу в Скутари шел человек, направляясь к находящимся на конце улицы старым деревянным воротам.

Человек был одет в темный кафтан, и на голове его был повязан по-арабски зеленый платок, концы которого падали по обе стороны головы.

Когда он подошел к фонарю, висевшему у ворот, то стало видно, что верхняя часть его лица была закрыта блестящей золотой повязкой. Никто не заметил, как он вышел из ворот. За воротами шла широкая дорога, обсаженная каштановыми и апельсиновыми деревьями, она вела в любимый летний дворец султана. Незнакомец держался в тени деревьев. Ночь уже наступила, и луна начала показываться на горизонте.

Когда дорога стала подниматься в гору, таинственный незнакомец оглянулся кругом и свернул на маленькую проселочную тропу, шедшую в сторону.

Эта тропа вела сначала вверх, потом спускалась в долину, в которой виднелся какой-то хаос стен, полуразрушенных башен и столбов, среди которых поднимались вершины деревьев. Старые развалины, освещенные луной, представляли странное и таинственное зрелище.

К этим-то развалинам направился незнакомец в золотой маске. Он пошел к той части их, которая густо заросла кустарником.

Чем ближе он подходил, тем яснее доносился до него шум голосов. Казалось, этот шум был ему хорошо знаком, потому что он не обращал на него никакого внимания.

Это молились дервиши.

Человек в золотой маске незаметно подошел к развалинам, скрываясь в тени деревьев. У самой земли, полускрытое кустами, было устроено низкое отверстие. Незнакомец наклонился и исчез в развалинах.

Недалеко от этого места, на поросшем мхом обломке камня, сидел с длинной седой бородой старый дервиш, турецкий монах. На шее у него висел целый ряд амулетов, с его губ машинально сходили слова: «Велик Аллах, и Магомет – его пророк».

В это время по дороге из Константинополя показалась карета и стала также приближаться к развалинам.

Старый дервиш встал и низко поклонился, сложив руки на груди, когда из кареты вышел знатный турок в красной феске на голове. На груди у него висело множество орденов. Он прошел мимо дервиша и вошел в широкие ворота в стене во внутренность развалин.

Почти около самого входа расположились в кружок около тридцати дервишей. В середине находился шейх, настоятель этого монастыря, бивший в такт ногою, тогда как сидевшие вокруг громко вскрикивали, наклоняясь то вперед, то назад, то направо, то налево, затем снова вскакивали. Они не видели и не слышали ничего, происходившего вокруг них, до такой степени были погружены в свое занятие.

Знатный турок прошел мимо них и вошел в другое помещение, отделявшееся от первого полуразрушенной стеной, потолком же тут, как и в первом, служило звездное небо.

В этом отделении дервиши бичевали друг друга по спине, рукам и ногам так сильно, что кровь лилась с них ручьями. Тем не менее они были в таком экстазе, что не чувствовали ни малейшей боли.

Освещенные неверным лунным светом, эти полунагие, беснующиеся и покрытые кровью люди представляли такое страшное зрелище, что всякий посторонний человек, неожиданно попавший в этот турецкий монастырь, подумал бы, что он попал в ад.

Что касается приехавшего знатного турка, то он, казалось, был уже знаком с этими процедурами, потому что, не обращая на них никакого внимания, прошел через большой двор к старой башне, еще довольно хорошо сохранившейся. Перед входом в эту башню сидел молодой дервиш.

– Мансур-эфенди здесь? – обратился приезжий к дервишу.

– Направь свои шаги в комнату совета, мудрый и великий Мустафа-паша, ты найдешь там Баба-Мансура, которого ты ищешь, в обществе Гамида-кади.

– Была здесь сегодня вечером принцесса Рошана?

– С того времени, как я здесь сижу, принцесса еще не появлялась, – отвечал молодой дервиш.