Оказалось, хуже не сложилось по чистой случайности, потому что мать была занята мужем и поездкой в больницу, до Дианки особо не доматывалась, не заставляла ни есть, ни умываться, ни мыться, ни спать, что, безусловно, помогло избежать острых конфликтных ситуаций.

— Колечко надо изъять как можно скорее, причём не разозлив ребёнка, — изрёк Михалыч, — иначе последствия могут быть самыми страшными. Учитывая эффект подчинения, время работает против нас.

— Какой эффект? — в один голос спросили Паша и женщина.

— Эффект подчинения, — скривившись то ли от боли, то ли от необходимости объяснять, сказал Михалыч, — заключается в том, что некоторые артефакты влияют на сознание своих владельцев, подчиняют его. Здесь эффект, похоже, выражен особенно ярко: сознание ребёнка уязвимо, а артефакт очень силён. Боюсь, придётся повозиться. Скорее расскажите нам о девочке. Что она любит, сласти, игрушки какие, ещё что?

Через пять минут Паша с Михалычем знали, что Дианка по причине жуткой аллергии не ест сладкого, живёт, не подозревая даже о существовании сластей. Что отец её балует, заваливает игрушками и заинтересовать проказницу чем-либо новеньким будет трудновато. Что девочка почти не разговаривает, изъясняясь в основном нечленораздельными возгласами. Наконец, оказалось, маленькая модница любит порисоваться и предпочитает общаться с симпатичными молодыми парнями, доводя их до белого каления своими приставаниями. Последний факт Михалыч и сделал центральным в плане отъёма артефакта.

— Первым номером общаться с ней будешь ты, а мы будем оказывать поддержку с флангов, — провозгласил он тоном Наполеона, стоящего перед картой, — Ты парень видный, по девушкам ходок, женскую психологию хорошо должен знать….

— Я с маленькими никогда не общался, — вяло возразил Паша.

— Не мудри. Женщина всегда женщина, два ей года или семьдесят два. Пошли быстрее. И так затянули отъём дольше некуда….

Паша вышел первым, почесывая вихрастую макушку. Михалыч в примочке, напоминавшей старинный ночной колпак, похожий на водевильного героя, кряхтя и держась за голову, следовал за ним. Операция по отъёму артефакта началась.

***

В самом начале отъёма произошло событие, несколько охладившее пыл охотников за артефактами.

— Погодите, погодите! — вдруг вскинулась мать, — она же у меня на самом солнцепёке. А я смотрю, дура...

Женщина вынесла из дома розовую панамку и подбежала к дочери. Паша с Михалычем остановились, Дианка же на появление матери никак не отреагировала — рассматривала какого-то жучка на травинке.

— Дианка, надень панамку, — сказала Лена.

— Ууу, — сказала Дианка и оттолкнула мамину руку.

— Дианка, очень жарко, тебе головку напечёт, — объяснила мать.

Дианка только смахнула со лба надоедливую муху.

— Ах, так, я сама надену, — женщина расправила панамку и попыталась водрузить её на дочерину голову, за привычной материнской заботой, видно, совсем забыв об осторожности. Дочь оттолкнула панамку, сердито вскрикнула, и вдруг панам ка вспыхнула ярким, оранжевым огнем. Вспыхнула сама по себе, изнутри — вот что было самое жуткое. Вскрикнув, мать отбросила головной убор и бросилась в дом, залечивать обожжёенные пальцы, а Паша с Михалычем заворожённо наблюдали, как развернувшись, ослепительный огненный цветок слизал панамку и снова свернулся в никуда, ни следа не оставив на траве.

Паша ощутил себя стоящим на простреливаемом из пулемёта открытом месте и замер, боясь пошевелиться.

— Поздравляю, — сказал Михалыч, — такого яркого проявления магии, Паша, ты ещё не видел. Потом хвалиться будешь…. Давай, начинай, время не ждёт.

Тут его качнуло, и Михалыч вынужден был, сжав голову, опуститься на траву.

— Ну, давай, давай, сынок, — сказал он по-отечески. Паша вздохнул, оглянулся на весёленькие листочки яблони и подошёл к девочке….

Поначалу события развивались быстро. Контакт был легко установлен с помощью новенького Пашиного мобильника. Минут пять позабавлявшись музыкой, Дианка выбросила телефон куда-то в траву и принесла Паше маленькое жёлтое ведёрко. Паша не понял. Тогда-то Дианка снова проявила недовольство — нахмурилась, закричала, замахала своими ручонками. Тут же словно воздух потемнел во всей округе, а за Дианкиной спиной, прямо на глазах у замерших взрослых, с пушечным хлопком лопнул большой красный мячик, усеяв двор красными ошмётками. Дианка почти не обратила на это внимания. Паша же съёжился и беспомощно посмотрел на Михалыча.

— Пить хочет? Воды ей, что ли, набери, — нерешительно предположил Михалыч.

— Она хочет, чтобы вы пирожок ей сделали, — подсказала мать.

Паша резво подбежал к песочнице, взял совочек и за рекордное время соорудил спасительный пирожок. Дианка молча разрушила пирожок и уставилась на Пашу, чуть склонив голову. Паша растерялся.

— Вы ей ещё один пирожок сделайте, — пояснила мать, — это значит, вы ей понравились.

«Ничего себе понравился», — думал Паша, наяривая совочком. Вскоре вся песочница, будто столица лилипутов, была уставлена целыми и разрушенными пирожками. Дианка сбегала к крылечку и положила на траву перед Пашей потасканную рыжую собачку. Паша беспомощно оглянулся в сторону крыльца.

— Это её любимая игрушка, — успокоила Лена, — Вы ей точно понравились. Возьмите собачку.

Паша взял собачку и понеслось. Сначала они играли с Дианкой в догонялки, она носилась от него, смешно переставляя негнущиеся ножки и вереща заморской птицей. Потом вместе ходили по кругу гусиным шагом — так уж взбрело Дианке в голову. На третьем круге Пашины ноги отказались гнуться, но ему повезло — следующие несколько кругов они прошли на прямых раскоряченных ногах, как истуканы. Потом Дианке надоело ходить по кругу, и они поиграли в прятки. Потом в мячик, в собачек, в бумажные самолётики, которые делал Михалыч. Наконец, девчонка заставила Пашу взять её на руки и велела носить по двору, пальцем указывая, где и что ей требуется достать. Паше везло. Он лишь пару раз вызвал её лёгкое недовольство, тогда с крыши сарая снесло лист шифера и перевернуло корыто у кур. А один раз Дианка больно ущипнула его за руку. С улыбкой, без всякой причины, просто от избытка чувств.

Все это время Паша не оставлял попыток завладеть колечком. И уговаривал, и просил, чего только не обещал, хитрил, напирал на то, что он её настоящий друг. Наговорил ей кучу комплиментов, от которых маленькая коза лишь выше задирала носик. Михалыч и Лена поддакивали, подсказывали, сами уговаривали, хитрили, обещали, делали вид, что колечко их больше не интересует. Вся полянка была усеяна конфетами, шоколадками, бананами, яблоками, апельсинами, огурцами, морковкой, булками, печеньями и сухарями, на которые взрослые пытались обменять вожделенное колечко колечко. Бесполезно. Дианка хитро улыбалась и лишь прятала колечко за спиной.

Паша потерял терпение