Взгляд у него был, как будто она призналась, что не любит котиков, более того – топит их в унитазе десятками.

– Эй! – Янка помахала ладонью перед его глазами. – Очнись! Это ты фея! Фей, то есть, чтоб тебя! А я-то с чего?

– Как с чего? – Степан начал медленно отступать. – Как с чего? А кто же ты тогда?

Теперь в его голосе появились истерические нотки, как будто вместо Янки он увидел монстра.

– Я человек! – крикнула Янка.

Глаза и рот Степана стали одинаково круглыми.

– Что, не понял? Хорошо. Запоминай. Ты – фей. Я – человек. Фей! Человек! Фей! Человек!

Янка тыкала его пальцем в грудь для облегчения запоминания.

– А-а!

Пятившийся Степан, наконец, свалился с подоконника. Янка рванулась к краю, пытаясь его поймать, но не успела. Ухнувший вниз Степан поднялся, трепеща крылышками в позе «я выглядываю из-за угла». Янка упёрла руки в бока.

– Ну, и что ты на меня уставился, воробей недоделанный? Да, я человек. И что я, по-твоему, могу с этим сделать? Давай уже, сюда лети, – она показала на подоконник рядом с собой.

Степан осторожно приземлился рядом. А, нет, не приземлился, ноги чуть не доставали до земли. Готовился удрать.

– Ты уверена?

Она сказал это так, как будто она призналась в том, что тяжело больна.

– Нет. Ни в чём я не уверена. Люди не стоят на подоконнике, не просыпаются в цветочном горшке, и не разговаривают с такими, как ты. Может, я чокнутая фея. Так чокнулась, что летать разучилась. Тебе легче?

– Д-д-да, – осторожно кивнул Степан, – Так как-то легче.

– Ну, и ладненько.

Янка внезапно успокоилась. Она решила, что потом разберётся, спит она или с ума сошла. А пока можно не психовать, а наслаждаться происходящим. Она Фея? Она должна летать? Чудесно, будем летать. Когда ещё доведётся. А то выпишут из дурдома, или разбудят, а она и полетать не успеет.

– Давай, учи, орёл комнатный. Как там у вас? Левое крыло вверх, правое крыло вниз? Пристегнуться, выключить телефоны, не курить, взлетаем? Рвотные пакетики есть? Тогда тошниться я буду тебе в карман. Куда полетел, а ну, вернись!

* * *

Особенность полёта фей заключается в том, что феи не летают. То есть, они это могут, перемещаются по воздуху, но ничего для этого не делают. Что, в свою очередь усложняет обучение. Попробуйте объяснить, как делать ничего. И делать правильно.

– Да всё просто. Летишь, и… И это… Летишь, – бодро повторил Степан в третий раз.

Если бы здесь существовала напечатанная инструкция к полётам, она бы состояла из одного слова: «Летите».

Вначале Янка подумала, что феи крыльями машут, и оттого летят. Как могут махать крыльями на верёвочках? Ну, как-то, волшебным способом.

– Да как же на них можно лететь? – Степан посмотрел на Янку, когда она изложила ему свою теорию, как на конченую дуру. – Они же маленькие!

Янка даже покраснела от того, что поверила в эти дурацкие крылышки.

– А зачем тогда они? – прорычала она.

– Летать.

Взгляд Степана не изменился.

Яна почувствовала, как у неё из ушей вырываются струйки пара.

– Как?! – она схватила Степана за жилетку.

– Просто! – крикнул он в ответ. – Летишь – и всё! Ну, ну…

По его лицу было видно, как он старается подобрать слова.

– Ну… Ну, раз – и всё…

Его старания оказались тщетными.

– Просто летишь… – он чуть не плакал.

Прошлое Янки в том мире, где она была больше утюга, кричало ей в ухо: «Так не бывает! Нельзя взять и просто полететь!» И крутило ей пальцем у виска.

– Уф! – Янка вытерла пот со лба. Она сдалась на милость безумию. – Ладно. Или мне тут в цветочном горшке корни пускать, или тебе поверить. Точно, просто летишь и всё? – она посмотрела ему в глаза, прищурившись.

– Да. – Степан выдержал её взгляд. – Давай так. Смотри на меня. Руки держи. – Он взял её за руки. – Пошли потихоньку.

Они боком двинулись к краю.

* * *

– Уау!

Её ноги соскользнули с подоконника, она ухнула вниз, Степан, державший Яну за руки, дёрнулся вверх. Провалившись сантиметров на двадцать, они зависли.

– Всё, летишь, летишь! – орал Степан, болтаясь вверх тормашками. – Ай, ты летишь уже, я же чувствую, отпусти, говорю тебе!

Степан руки разжал. А Янка не знала, что он там чувствовал. Она вцепилась в его запястья на зависть кошкам. До крови. И отпускать не собиралась.

– Да отпусти ты!

Он попытался стряхнуть Янку, но проще оторвать самому себе руки.

– Ну, открой ты глаза, ну, пожалуйста!

Янка решила ограничиться одним глазом, но и этого хватило, чтобы понять: продолжая сжимать запястья Степана, висит не под ним, а рядом. И тоже вниз головой.

– Ну? – Степан поймал её взгляд. – Летишь? – он улыбался.

– Э-э-э, может быть, – осторожно согласилась Янка. – А как?

– Ты вниз не захотела, молодец!

«Вниз не захотела», это, видимо, тайный ингредиент рецепта фейского полёта.

Янка медленно разжала пальцы. Степан тут же принялся зализывать царапины.

Она висела! Не падала!

– Я лечу! Я лечу!

– Ага, летишь, поздравляю. Давай уже домой, а?

* * *

Степан осторожно задвинул Янку, висящую в воздухе вверх ногами, в дверной проём. Юбка гулко стукнула о косяк.

Переворачиваться головой вверх, или хотя бы лететь горизонтально, она отказалась категорически. Вниз головой она держится в воздухе, а если по-другому, это ещё проверять надо. Полетает пока так, потом разберётся. Крылья её – она проверила – махали. Не она ими махала, они сами. Со скоростью ленивого веера.

Степан подтолкнул Янку, и она по инерции выплыла на середину комнаты.

– Ну, вот, знакомься. Это Машка, фея горячей воды. Это Фёдор, фей холодильника.

– Привет!

– Привет!

Янка опустила колени к животу, перекувыркнулась и встала на ноги. Всё-таки знакомиться лучше, глядя в лицо, а не в колени. Потом проще узнать будет тех, с кем познакомилась.

– Здрасьте: Янка, – протянула она правую руку, левой разглаживая стоявшие дыбом волосы и разглядывая фею с феем.

Машка была одета в джинсовый комбинезон и рубашку, Фёдор – в джинсы с футболкой.

– А что они не как феи одеты? – шёпотом спросила Янка у Степана, и потеребила гремящую от жёсткости юбку.

Которая, кстати, благодаря своей пластмассовости, сохраняла форму, пока Янка летала ею вверх.