а быть может, просто кадры канала путешествий. Но она отогнала их от себя и вернулась к общему разговору. Не американка – слишком воспитанна – и точно не англичанка, другой выговор. Слишком простодушна для жены фермера. Беззащитна для герцогини. Непригодна в преподавательницы. Оттого я подумала – старая Белая Африка. Там чуть дольше протянуло мелкое дворянство. Но наша Кенгуру и правда оказалась из Австралии.

Чуть поодаль от эпицентра представления заняли места огромные норвежцы. Команда лесорубов в смешанном составе. Мужчины и женщины. Сквозь шум площади их речь между собой я так и не расслышала. Но точно скандинавы, это они и зимой и летом ходят по Риму в униформе – шорты, кроссовки, спортивные футболки. Им неважно +15 или +40. Все одеты одинаково. Видно, на весь их «континент» только один магазин летней одежды. Кенгуру заворожила белобрысых великанов своей субтильностью и талантом к обретению собеседников. Они ловили каждое её слово и старались наперебой отвечать. Но когда она решила апеллировать и ко мне, я притворилась, что ничего не понимаю. Так удобней наблюдать. По моему разговору с официантами, который я вела практически жестами, она сообразила, что я не владею никакими языками. И хоть осталась недовольна моим образованием, тем не менее она иногда приветно вскидывала голову и ко мне, сверкая ярко-зелёной оправой своих детских очков.

Совсем старенькая. Я когда повнимательнее её разглядела – к восьмидесяти. Плюс-минус. И когда ей окончательно надоело переживать, то она вдруг оглянулась вокруг и искренне обрадовалась всему. А как не радоваться на залитой ласковым солнцем площади у Пантеона, если ты специально из Австралии, например, сюда приехал?! И куда ни взгляни – вокруг красота. А не хочешь восторгаться архитектурными феноменами и погружаться в тысячелетнюю историю – рассматривай сидящих с мороженым в тени фонтана. Не хочешь? Так прямо перед глазами течёт переливчатая многоголосая толпа, а перед ней идёт древнейший и самый настоящий аттракцион.

При подходе к траттории в Риме нередко работает профессионал – зазывала. Очень занятная профессия. И ведь жизнь ресторана в туристическом квартале зачастую зависит именно от него. Хорошо у тебя человек «на входе стоит» – у тебя бизнес идёт. Нет – хоть плачь! На каждый шаг – несколько заведений, в жесткой конкуренции. Так что правда многое зависит от профессионала. Есть хозяева, которые жалеют денег, нанимают просто девушек в коротких юбках или скучающих смазливых мальчишек. Но настоящие ребята, реальные звёзды – мужчины от пятидесяти. Неподражаемые острословы, блистательные артисты. Сценой – древняя городская площадь.

Наш «конферансье» – маленький, толстенький, в белой рубашке и в шёлковом поясе от смокинга посередине солидного живота – громко комментировал посетителям всё проходящее. И даже умудрялся успевать что-то обсуждать с зачарованными слушателями. Он придумывал и рекламные лозунги, которые громко выкрикивал на потребу толпе, а иногда и вовсе задирался к плывущим мимо туристам. Но обязанностью его было приглашать войти в ресторан, дабы прохладиться и насладиться. Это он и исполнял в первую очередь. Виртуозно! На смеси из нескольких языков. На спор, заключив пари с парой тех самых американцев из Чикаго, он за десять минут усадил гостей за каждый из столов ресторана. И не скрывал своего коварства. Как только гости усаживались, Конферансье объяснял им правила игры и начинал охоту на следующих. Когда последний стол был занят, все зааплодировали. Происходящее на авансцене было мне пусть знакомо, но вовсе не утомительно. Зазывала – старый, можно сказать, приятель и один из наших любимых. И я притворялась, что ничего не понимаю и рассматриваю толпу, но на самом-то деле я вся превратилась в слух.

Ведь как только миссис Кенгуру обнаружила, что залом ведётся игра, как тотчас вступила в строй болельщиков зазывалы. Между раундами она подбадривала его, как заправский тренер на ринге: «Вам нужно выступать по телевидению! – заявила она после очередного блистательно проведённого приёма. – Вы талантливы! Я это вижу. Вот вам подарок!» – с чистой, ничем не замутнённой, прозрачно-небесной радостью леди протянула ему открытку. Это был флаер. Она достала блёклый листок из своей старушечьей сумки: «Вот вам! Приглашение на выставку». Информация о её проведении была написана на этюде Венеции, на котором как всегда: канал, гондолы, отражения, белый барочный портал. Художник объявляет предметом своих изысканий «живописные размышления о синтезе света и формы» – так там было написано, но что за техника, я не поняла. «У меня сын художник. Он сейчас придёт!» – Она опять нерешительно потеребила свой айфон. – «Он работает. Сегодня выставка открывается. Он и во Флоренции, и в Венеции жил! Он художник! Рисует! Понимаете? Видите?»

Однако реакция нашего Конферансье на кусочек картона была никак не предсказуемой. Вглядевшись в открытку, он начал быстро что-то вопрошающе бормотать про себя. Не обнаружив нужного внутри, он возвысил голос. Теперь он стал чётче и громче проговаривать слова, перебирая их на слух. Стало понятно, что он перечисляет названия церквей. Одно за другим. Перебирает, как чётки, как слова краткой молитвы. Он пропустил мимо ушей весь длинный рассказ старой леди. Он, очевидно, хорошо знал Венецию. И возможно, он родом оттуда или когда-то жил там. Или там жил тот, кто ему был очень дорог. На наших глазах его захлестнула волна какого-то глубокого чувства. Что-то важное предстояло сделать теперь. Эта открыточка была не просто безликим приглашением на выставку, но явилась сакральным артефактом грядущей миссии. Старый клоун благодарственно поднял глаза на миссис Кенгуру и по-настоящему, растроганно сказал: «Спасибо вам! Большое спасибо!»

Старушка не унималась, она заметила реакцию на приглашение, но удивилась, что речь о сыне не произвела должного впечатления на слушателя. Так что ей пришлось повторить свой рассказ более эмоционально и с некоторой вариацией. Невозможно себе представить – в Риме никто не удивлен, что на свете бывают художники! Но вот в Австралии… Зазывала рассеянно, но уважительно кивал. Спросил, можно ли он оставит себе эту картинку. Старушка обрадовалась, задребезжала – да, это ведь подарок вам, приходите! приходите на открытие! Конферансье уважительно сложил флаер и начал прятать его в карман.

В этот момент к столику шагнул очень высокий худой мужчина с развевающимися волосами. Весь ресторан загудел как улей. «Мы вас все ждали!.. Почему так задержались?.. – начали раздаваться возгласы со всех сторон. – Вы сын этой старой леди!» – «Ах вот как?» – растерялся он. Все расхохотались и закричали: «Вы художник! Художник! Живёте в Венеции!» После того как овации разбились о него и утихли, Кенгуру сказала: «А я уже пригласила на выставку этого замечательного мужчину» – и махнула рукой за спину сына. Художник поискал подслеповатыми глазами фигуру возможного покупателя и разочарованно обернулся к зазывале: «Что ж, приходите! Я дам вам хорошую скидку», – сказал он. И сел.

Как всякий художник, он выглядел молодящимся. Тонкие седые пушистые волосы летали над его головой лёгким нимбом. Рубашка навыпуск. И огромные, очень добрые, распахнутые миру глаза. У таких мужчин обычно бывает много детей, большая семья. И хорохорится он, конечно, спорит со временем, но ему совсем уже к шестидесяти. Впрочем, обликом он – сущий мальчишка лет двадцати. И похоже, что-то сложилось в этой жизни не так. Похоже, что всего-то их двое. На всём белом свете – мать и сын. Только он – живёт в Венеции, а миссис Кенгуру одиноко обитает где-то там в своей Австралии. Они разлучены, к их великому огорчению. Но по-другому никак…

– Где же ты был? Я так долго тебя ждала! – начала она жалобным голосом.

– А где мы договорились встретиться, мама? – спросил он, и было понятно, что в нём, помимо бесконечной любви, живёт ещё и просто безграничное к ней терпение.

– Напротив Пантеона! – победно вскричала она.

– А мы где, мама? – ласково улыбнулся он.

– Справа от Пантеона, – виновато ответила миссис. – Но ведь и напротив тоже! – это уже с лёгким превосходством.

Он накрыл своей рукой её руку, углубился в меню и вынырнул заметно расстроенным. Для человека, живущего в Италии, заплатить по ценам площади – насмешка над собой или тогда уж волевое решение.

– А я вон какую тебе девушку нашла, – кивнула она на меня.