Мы в самолете. Десятки возбужденных голосов. Все в предвкушении. Кто-то, возможно, копил целый год, чтобы отправиться к морю со всей семьей. Для кого-то Турция – второй дом. Для кого-то как поездка к себе на дачу. У нас раздельные места. Дочка со свекровью через два кресла от меня. Мое место у окна. Обожаю это место и те виды, которые можно наблюдать из иллюминатора самолета. Сердце учащенно бьется, а дух захватывает, будто я на аттракционе «Американские горки». Душа словно падает вниз в предвкушении, ведь она-то все знала уже тогда. Взлет. Четыре часа в пути. Пролетали Черное море. То побережье, куда мне будет суждено попасть чуть позже. Полет прошел отлично: нас вкусно кормили, и удалось даже вздремнуть.

Посадка. Традиционные аплодисменты, как только шасси касаются взлетной полосы. Позже я часто буду летать турецкими авиалиниями на внутренних рейсах Турции, и, поверьте, в ладоши хлопают только у нас в России. Почему? Вопрос риторический, но ответ, думаю, знает каждый читатель.

Таможенный контроль. Я расплываюсь в улыбке. А как иначе? Вы вообще видели мужчин, которые работают в аэропорту Анталии? После семи лет токсичных отношений и тяжелого развода я будто в раю. Они улыбаются. Их глаза светятся. От них так вкусно пахнет парфюмом, и я, кажется, таю, как мороженое в кофе глясе.

Выходим из аэропорта. Господи, мне казалось, что я сейчас кинусь на землю и буду ее целовать. Я как путник, что шел по пустыне несколько месяцев и нашел источник с водой. Мне казалось, что я увидела родину, которую не видела много лет. Как солдат, что вернулся с войны в родные края. Сумасшедшая? Не знаю. Вопрос вновь риторический. Но я была невменяема. Мне казалось, что мой мозг одурманен опиатами. Мне действительно хотелось припасть к земле и кричать Господу, как я благодарна за этот миг.

Нас сажают в трансфер, и мы узнаем, что до Алании добираться пару часов. Можно было бы поспать, ведь на дворе уже глубокая ночь, но сна нет. Верчу головой как заведенная и пытаюсь разглядеть в темноте красоты турецкого мира. Но мне слабо удается это сделать, так как ночи в Турции очень темные. Стоянка. Что-то наподобие турецкого базара: играет турецкая музыка, слышу местную речь, повсюду торговцы сладостями и дондурмой (это турецкое мороженое). Нам предлагают купить сразу туристические сим-карты, разменять деньги, посетить уборную и отведать ту самую дондурму. С нами в автобусе гид, который рассказывает об отелях, о правилах проживания, о видах услуг и экскурсиях и прочих деталях нашего отдыха. Под конец поездки уже клонит в сон. Волнение, перелет и эмоции дают о себе знать. Глаза закрываются. Тело теряет чувствительность, и я проваливаюсь в сон. Это был очень странный сон. Будто я выхожу из самолета, а у трапа стоит человек, лицо которого я никак не могу разглядеть. Он скрывает его большой соломенной шляпой. Я спускаюсь с трапа, а он протягивает мне руку. Его рука покрыта волосами, густыми и черными. Я отдергиваю руку, будто мне неприятно, но тут сзади меня толкает другой пассажир, и я падаю в объятия этого незнакомца. Мне становится горячо и нечем дышать. Он сжимает мою талию, и мне будто перекрывают кислород. Я начинаю задыхаться. Но в этот момент он берет мое лицо и страстно целует в губы. Через этот поцелуй он будто вдыхает мне тонны воздуха. Мое сердце начинает колотиться, и я снова могу дышать. Мои глаза закрыты, но, когда я их открываю, незнакомца больше нет рядом. У трапа самолета пусто. Кругом тоже тишина. Я стою одна посреди какого-то поля. Только я и самолет. Я вздрагиваю от этой пустоты и просыпаюсь.

В автобусе остались только мы. Оказывается, наш отель крайний в пункте назначения и ехать нам осталось пару минут. На часах три ночи. Мы вымотанные, но счастливые, что добрались. На ресепшене приветливый мужчина-турок дает нам анкеты для заполнения. Берет наши паспорта и оформляет номера. Кто-то в России мне дал один совет: чтобы номера были хорошими, надо дать взятку. Кто-то привозит гостинцы, кто-то дает доллары. Я привезла гостинцы из России, но на них как-то слабо отреагировали. «Блин, надо было все-таки доллары давать!» – проносится в моей голове. Но номер нам дали неплохой, и я осталась довольна. Мы почти сразу же погрузились в царство Морфея, но очень быстро я проснулась от громкого пения и незнакомого мне звука. Это потом я узнала, что в пять утра уже совершается намаз и утренняя молитва. И в Турции из всех мечетей по громкоговорителю разносится молитва. А тогда я чуть с кровати не свалилась от неожиданности и удивления. Но я была влюблена в эти мотивы с первой секунды. Пробирало до мурашек. Такое чувство, что стоишь под ледяным водопадом и с тебя смываются все грехи и грязь, налипшая годами.

Окончательно проснувшись, мы собрались и пошли на завтрак. Большой и светлый холл отеля. Народу еще немного. Начало сезона, туристы не спешат к морю. Завтрак в Турции особенный: не встретишь тут бутербродов и традиционных русских каш. Чаще всего это овощи, маслины и оливки, хлопья или мюсли различных видов. Фруктовые тарелки. Десерты. Свежеиспеченные булочки. В Турции это симиты и мягкий нежный хлеб. Различные виды колбас и сыров. Впоследствии я побываю во многих городах Турции. В самых разных отелях. И все завтраки буду вспоминать с теплом и любовью.

Мы вышли к морю. И это была любовь с первого взгляда. Это было мое второе знакомство с морем. Впервые я увидела его, когда мне было шестнадцать. Это был Крым. Черное море. Турецкое побережье тоже омывается Черным морем, и носит оно красивое название Karadeniz. Помню, как тогда бабушка собирала мне деньги на эту путевку. Но странно, я не помню своих эмоций. Не помню своих чувств тогда. Будто и не было этой поездки вовсе. Не могу даже описать свои эмоции и чувства. Не могу вспомнить красивых мест, что я там посетила. Память пуста. Сейчас же все по-другому. Разбуди меня ночью – я вспомню о своих чувствах в тот день. Я расскажу каждую деталь. Каждую мелочь. Окунусь в момент. И проживу ту секунду заново. Сейчас я была на Средиземном море. И на турецком оно называется Akdeniz. Оно разительно отличалось от Черного моря. Это как лед и пламя. Как черное и белое. Хотя здесь само их название говорит за себя. Средиземное море было чистым и прозрачным, как слеза младенца. Ты стоишь,