– Ну, так можно мне его номер телефона? – Ханна все больше выходила из себя.

– Я не имею право раздавать личные номера сотрудников.

– Но я – его напарница!

– Вы – привлеченный на тренировку офицер. В нашем отделе Вы не числитесь, а потому для меня Вы – посторонний человек.

«Вот же дряхлая сука!» – подумала Ханна.

Может, другой бы на месте Ханны смело написал жалобу на столь ничтожное существо, осыпающееся тлей на рабочий стол, но Ханна не могла себе такое позволить. Отныне к ней до конца жизни будут относиться предвзято и даже с отвращением, точно она – разносчик венерического заболевания. Ханна понимала, что сама должна найти Аларика, раз ей дали единственный шанс доказать, что она достойна работать в этом чертовом отделе убийств.

Расспросив с десяток встреченных на пути сотрудников участка, Ханне, наконец, дали более менее точный ориентир – серебристый Ягуар Куп. На этой характерной для лейтенанта машине и разъезжал Аларик. Ханна быстро нашла автомобиль на парковке возле участка, это было несложно, потому что снобистские замашки вроде выставления именной таблички рядом с парковочным местом были не чужды лейтенанту.

Ханна долго разглядывала старую модель автомобиля, который уже давно снят с производства. Отполированный до лощеного блеска Ягуар сверкал серебристыми переливами на солнце, его хозяин определенно обожал машину, и был из числа тех автолюбителей, которые дают имена своим машинам. Может этого зовут просто Куп или Дженни, а, может, Плохиш или даже Хулио, если Аларик – скрытый гей. Говорят, ему почти сорок, и он до сих пор ни разу не был женат, и не имеет детей. Судя по машине, Аларик принадлежал тому типу заядлых холостяков, которые не признают рабства брака, утоляя голод близости разовыми случками. Скорее всего, он испытывает больше симпатии к животным, например, к собакам. И в подтверждение своих слов Ханна увидела сложенный чехол для перевозки собак на заднем сидении автомобиля.

Ханна просчитывала в уме, сколько денег уходит на обслуживание раритетного автомобиля. Она с дотошностью ювелира рассматривала детали и понимала, что автомобиль восстанавливали из подлинных запчастей, изготовленных, по всей видимости, на заказ. Наверняка, стоимость автомобиля превышает ее годовое жалованье раз в пять. Она изучала внутренний кожаный салон через стекло, когда услышала голос за спиной:

– Ты кто?

Ханна обернулась. Лейтенант Аларик держал в руках ведро с куриными бедрышками и жевал одно из них, подозрительно осматривая Ханну.

– Добрый день, сэр! Я – офицер Ханна Юргис! – отчеканила Ханна.

Аларик медленно осмотрел ее с ног до головы и произнес:

– Так вот ты какая. С виду и не поймешь.

Ханна мысленно закатила глаза.

Аларик жестом предложил разделить трапезу, на что Ханна помотала головой. Аларик открыл дверцу машины, поставил ведро на панель. Пока он вытирал салфеткой руки и лицо, Ханна разглядывала супергероя и суперзлодея в одном лице. Он был невысокого роста, худой и жилистый, растрепанные русые волосы, слегка затронутые сединой, он не брился уже пару дней. Помятая рубашка была застегнута неправильно и торчала из джинс, а бежевая куртка испачкана пятнами от еды, причем многие из них были уже застарелыми. Потертые грязные джинсы и разношенные ковбойские сапоги завершали неряшливый образ. Весь его вид больше походил на человека, недавно проснувшегося после долгой пьянки, и теперь отчаянно борющегося с головной болью от похмелья.

Перед лейтенантом же предстал молодой офицер в синей опрятной выглаженной униформе со значком на груди, рацией на плече, все начищено до блеска, даже кобура с Глоком казалась новой, наверняка, совсем недавно получена на складе, потому что на кожаном ремне отсутствовали трещины и заломы. Светлые волосы офицер затягивала в гладкий пучок под затылком, и даже волосы у нее были приглажены один к одному. Большие голубые глаза, тонкий нос, пышная грудь и тонкая талия, офицер Юргис была полной противоположностью Аларика, но лейтенант прекрасно понимал, откуда растут ноги этой выдрессированной безупречности. Иначе, Ханну бы сожрали еще в академии. Она должна быть идеальной, если хочет пробиться в столь пропитанной сексизмом сфере деятельности.

Наконец, Аларик закончил ритуал с салфеткой, сложил локти на крыше машины и пристально уставился на Ханну.

– Я задам тебе вопрос, и от ответа, который ты дашь, зависит, поедешь ли ты со мной кататься, – сказал он, уставившись на нее с хитрецой.

Похоже, сегодня все будут испытывать Ханну на прочность, смекалку и терпение. Это будет самое долгое собеседование в ее жизни.

– Для чего ты лезешь в Отдел убийств? – спросил лейтенант.

И вроде ответ Ханна заготовила уже давно, потому что все работодатели прежде всего интересуются, зачем кандидат, вообще, сюда пришел. Они ждут, что он начнет расхваливать фирму и ее достижения, клятвенно заверит, что хочет влиться в столь успешный и стабильный коллектив, чтобы внести свой полезный вклад в развитие дела. Но Аларик явно не желал слышать те сопли, что Ханна приготовила для капитана Фалька о долге стража порядка бороться со всякого рода несправедливостью, даже если от ее уродства и извращения выворачивает кишки. На самом деле Ханна соврала капитану. Она хочет ловить убийц, но не в этом причина, по которой она пришла сюда.

– Престиж, – ответила Ханна.

Аларик прищурился, выковыривая языком мясо меж зубов. А потом хитро улыбнулся и произнес:

– А тебя немало потрепало, скажу я, если ты дошла до края.

Дальше убойного отдела по уровню значимости и уважения шло лишь бюро по расследованию федеральных преступлений, ну, и спецслужбы.

– Мне по-другому не выжить. Меня везде загнобят. Либо я сама сгнию где-нибудь в офисной коморке, – откровенно добавила Ханна.

Аларик опустил глаза, точно просчитывая что-то в уме, потом открыл дверь автомобиля и сел внутрь.

– Ну, поехали. Посмотрим, что ты за фрукт! – крикнул он из машины.

Ханна улыбнулась своей второй победе за этот день. Может, сегодня бог все же на ее стороне?

***

Она открыла глаза от слепящего солнца, чьи лучи проделали долгий путь от подоконника до пола и, наконец, добрались до подушки, на которой лежала ее голова с взлохмаченными волосами. Теплота солнечного светила и назревающее летнее настроение, которое уже подошло к порогу и вот-вот постучит с требованием впустить, наполнили грудь необъяснимой легкостью и эйфорией, будто замерзшее тело и истерзанное холодами и тяготами сердце постепенно отогревались и возвращались к жизни после долгого беспокойного сна.

Ее сердце ожило. Она смотрела на запястье своей бледной руки, цвет которой едва отличался от цвета постельного белья. Браслет с розовыми цветами бутоньерки возвращал в воспоминания последних нескольких часов, в течение которых ее мир перевернулся. Снова.

Лепестки изрядно помялись, пожухли и потеряли вчерашнюю свежесть, но казалось, что в свете ласковых весенних солнечных лучей они становились краше и все больше оживали. Прямо, как сама Нина.