Иван остался на улице деревни один. Молоковоз-шишига растворился вдали, оставив после себя лишь облачко выхлопных газов, хлопок дверью и голос водителя:

— Скажи, про должок!

«Снова один», — подумал Иван. Сколько раз он вот так стоял на улицах деревень, рассматривая наличники через объектив фотоаппарата. И сейчас ему до цели своего путешествия было ну буквально рукой подать. Ведь дом, возле которого он стоял, и был тем домом, ради которого приехал. Опытный глаз даже выбрал максимально выгодный ракурс, с которого бы сейчас сфотографировал окошко.

Потом прикинул, откуда была сделана фотография, из-за которой сорвался с места. Получалось очень странно, человек должен был сидеть на заборе. «Ну, может быть из-за этого и не получился кадр. Как тут усидишь на штакетнике?»

Иван не удержался и машинально потянулся за фотоаппаратом, вспомнил, что его у него нет. Схватился за планшет. Тот не включился. Батарейка все же разрядилась. Ну, вот сейчас бы сделать пару кадров и назад.

Но…

«Что же за день такой сегодня! Может правда загадочный Потапыч мне все объяснит!»

Он открыл калитку и вошел во двор большого дома, который имел два крыла с четырьмя рядами окон. Они были совершенно одинаковыми. Вот только наличник на окошко в правом крыле был один особенный. Он как будто подмигивал входящему в дом. И светился изнутри, предлагая войти.

Внутрь дома можно было попасть через крыльцо с перилами и тремя деревянными ступеньками. Когда Иван наступил на них, они заскрипели, исполняя гимн входящему.

— Ау, — крикнул Иван, — можно войти?

Толкнул дверь. Она тоже скрипнула. Но уже металлическими петлями и протяжно. Иван вошел в полутемные сени, и его взгляд уперся в огромное зеркало, в котором увидел фигуру в полный рост.

При беглом взгляде ему показалось, что из глубины зеркала на него смотрит он, но чуть моложе. На голове у того, смотрящего на него были длинные волосы, как в студенческие годы, на лице не было морщин, скулы тоньше, плечи шире, осанка. А на ногах были смешные красные кеды. Когда выходил из дома, он это точно помнил, что надел черные полувоенные берцы. Поэтому откуда взялись кеды, было не понятно. Иван опустил голову, чтобы удостоверится и понял, что да, действительно у него на ногах берцы. Откуда тогда взялись кеды? Снова посмотрел в зеркало и удивился еще больше.

На щеке у того в зеркале был шрам.

Иван вздрогнул и поднял руку. Потрогал щеку. В зеркале руку никто не поднял.

Тут впору было бы окончательно испугаться, но дверь в комнату, по левой стороне, открылась и оттуда в сени ворвался яркий свет вместе с разноголосым детским смехом. Стайка ребят: чернявенький пухлый увалень, русая девчушка-девушка с косичками, заплетенными на манер кошачьих ушек, и подросток в очках выскочил из зала, и, не обращая внимания на Ивана, просочились мимо него на улицу, крича уже оттуда.

— До свидания, дядя Степа, до завтра. Спасибо, что разрешили полетать.

— Давайте, давайте, ребята, по домам. Родителям привет, — услышал Иван голос мужчины и очень удивился. Он был похож на голос диктора Левитана. Такой же тягучий и раскатистый. Уверенный.

Иван проводил ребят взглядом, а когда, опомнившись, снова посмотрел на зеркало, то вдруг понял, что на самом деле это большая картина. Причем на ней изображен мужчина в древних одеждах с доспехами и красных сандалиях. Мало того на других стенах также висели картины. Но их он рассмотреть уже не успел, потому что тягучий голос позвал его.

— Входите! Кто там пришел?

Иван шагнул через порог в светлый зал.

* * *

Стеллажи книг вдоль стен уходили вдаль и вверх. И от этого комната казалось бесконечно большой. С улицы помещение явно выглядело меньше. В центре комнаты стояли в два ряда как в классе столы с компьютерами. Экраны были повернуты к нему, и перед каждым экраном, помимо клавиатуры и мышки стоял авиасимуляторный джойстик. Из-за этого и узкий коридор между стеллажами очень напоминал взлетная полоса.

— Здравствуйте, — крикнул Иван в зал и услышал как его голос загулял по помещению, — я ищу Потапыча. Не знаю как его зовут, к сожалению.

— Степан. Степан Потапыч, — откуда-то из глубины позвучал ответ. — Это я. А вы я так понимаю Иван Сазиков, фотограф. Подождите, я сейчас!

— Да, а откуда вы?

Иван закрутил головой, пытаясь понять откуда доносится голос, но так и не понял откуда, зато его взгляд упал на ближайший включенный компьютер и с удивлением обнаружил на его экране свой кейс, который был снят с высоты птичьего полета. Причем это была не фотография, а видеозапись.

Ошибиться было невозможно. Кейс болтался на плече мужикоподобной бабы с удочками в руках, в зеленом защитном плаще от ОЗК, общевойскового защитного комплекта, и в зеленых болотных сапогах.

Рыбачка, раздвигая удочкой заросли камыша и осоки шла куда-то по болотистой местности.

— Ох, и ничего себе русалка, — воскликнул, не удержавшись, Иван и снова обратился в пустоту. Он так и не понял местонахождение Потапыча, — а как это у Вас получается? Она там, а мы здесь.

И уже раздраженно крикнул.

— Ну, где вы, наконец? Покажитесь. Там мое оборудование украли. А оно стоит бешеных денег. Надо звонить в полицию.

При слове «полиция» он услышал за спиной собачий рык и, вздрогнув, обернулся. Из темноты сеней на него глянули два ярко красных глаза огромного черного пса породы ньюфаундленд.

«Мууур». Между ног проскочила белая стройная кошечка и, вскочив на подоконник первого окна, грациозно улеглась там, сложив лапки.

— Иду, иду! Извините, книги по местам расставляю, а то завтра снова народ придет. Не успею!

Из-за стеллажей вышел невысокий мужчина, одетый как классический библиотекарь: жилетка с оттянутыми карманами, джинсы, на ногах домашние тапочки. Гладко выбритый подбородок и очки завершали его образ. Вот только сильные жилистые руки, которые выглядывали из-под рукавов клетчатой байковой рубаки, в которых он держал сразу три книги, говорили, что мужчина не всегда был работником умственного труда. Ну или как минимум является завсегдатаем атлетического клуба.

Он посмотрел на кошку.

— Ну, я же сказал Вам идти домой. Чего вы человека пугаете?

И, как будто получив ответ, добавил.

— Ну, какие там городские сказки вы можете услышать от человека, который пока еще не понял куда попал.

Он посмотрел на Ивана.

— Ведь, правда? Вы сейчас в растерянности, нервничаете и готовы сорваться на крик. Понимаю, поэтому предлагаю сейчас покинуть это благословенное место, перейти на другую сторону улицу в мой дом и попариться в баньке. Моя старуха уже все истопила. Парок сегодня легкий. Всю усталость, как рукой снимет. А потом поужинаем пирогами и расстегаями. Пальчики оближешь. Старуха самовар заварила. А вот за банькой и ужином, за чашечкой чая все вам растолкую. Как Вам такой план?