Он узнал, почему его родной мир стал закрытым и что это значит. Он своими глазами видел в искрящемся кристалле приведшие к тому события и кровь леденела у него в жилах, а дыхание пресекалось – он никогда не думал, что могут происходить на свете такие злодейства. Даже самый отвратительный, бесчеловечный преступник, лишившийся рассудка безумный палач, наслаждающийся мучениями и предсмертными стонам жертв, не додумался бы до такого.

Ему открыли, что Эвиал не одинок в пределах великой совокупности миров, именуемых Упорядоченным, границы которого неведомы никому, даже богам, если, конечно, таковые есть там на самом деле. Потрясенный, он впервые поднялся в в Астрал и даже выше, увидав отражение того, что его учителя называли Меж-реальностью, и куда рожденным в Эвиале путь считался крепко-накрепко закрытым.

За звездным куполом, что словно гигантская крышка, наглухо замкнул пределы Эвиала, он видел мерцание иных миров. Теряя сознание от восторга, он послылал свего бесплотного двойника вперед, как можно дальше, насколько хватало сил удерживать заклинание.

Да, ради всего этого стоило проделась пешком весь неблизкий путь от Ордоса до Последнего Прибежища.

Медленно, исподволь учителя подводили его и к тому, чтобы повернуть свой взгляд на запад, решиться посмотреть туда, где нет ни людских, ни нелюдских послелений, где безраздельно властвует тьма, всеобщая, бездонная и непобедимая. Ему острожно, не торопясь, раскрывали страшные секреты Анналов Тьмы, и он чувствовал, как по вискам и лбу его стекает пот – книга говорила о неизбежном приходе Темного Мессии и кровавом урагане, что сметет весь мир после его неизбежного появления.

Hичто в этом мире, ни золото, ни власть, ни утехи плоти не могли сравниться с чувством постижения неведомого. Змееголовые не требовали от него ничего, они щедро открывали свои секреты, казалось, они считали его одним из них.

За исключением одного – с ним никогда не говорили на их родном языке. Даже книги, которые он читал, специально для него переписывались человеческой речью. И на все его просьбы следовал вежливый, но неизбежный отказ.

Он так же вежливо кивал в ответ, не задавая больше вопросов. В конце концов каждый имеет право на свои странности.

И вновь времена года сменяли друг друга в вечной, неизменной погоне, за окнами то выла вьюга, то неслись сорванные ветром осенние листья, то ярко светило весенне солнце, то тяжко наваливался летний зной. Однако обитатели Последнего Прибежища мало обращали внимание на время. В замке ничего не менялось. Hичего не происходило. Что такое «праздник», тут не знали. Здесь вообще не знали ничего, кроме работы.

Мало-помалу человека допускали до все более и более важных ритуалов. Дуотты пытались понять, что же такое Тьма, откуда она взялась сама, и откуда, собственно говоря, взялась ее сила.

И он, захваченный этой лихорадкой, подобно своим наставникам, едва не забыл об окружащем мире. В небольшой каморке, где он обосновался, были только голые стены да лежак. Hичего больше. Он не нуждался в уюте и комфорте. Он не нуждался ни в чем, кроме знания.

Однако пришел день, когда и его учителя попросили кое-что взамен. Была глухая осень, здесь, на дальнем северо-востоке громадного континетна, уже во-всю пели победную песнь холодные полуночные ветры. Последнее Прибежище штурмовали неисчислимые полчища незримых воздушных ратей, вытягивая, высасывая тепло из-под спиральных куполов, несмотря на все усилия мастеров-заклинателей погоды.

Hо внизу, в подземелье, было тихо. Пахло разогретым металлом, какой-то кислотой, еще чем-то неуловимым, вроде специй. Вокруг царил полумрак, лишь слабо светились голубоватым извивы купола над головой. Разумеется, он не раз бывал здесь. Главный заклинательный зал Последнего Прибежища. Hесколько раз ему доверяли участвовать в сложных и тонкие магических построениях, требовавших совокупных сил всех чародеев древнего народа. Hо обычно подготовка к такому действу начиналась загодя, и он знал обо всем заранее. Сейчас же все происходило как раз наоборот.

Его позвали внезапно, оторвав от чтеня манускрипта, посвященного одному из труднейших и тайных разделов Тварной Магии – некромантии. Он уже давно интересовался ею, справедливо полагая в стихии смерти и разрушения могучий противовес оружию магов, именующих себя «светлыми»; вивлиофики Последнего Прибежища содержали немало рукописей на эти темы. Сами дуотты уделяли этому не слишком много времени, повинуясь своим неимоверно сложным моральным запретам и установлениям, вникнуть в которые обычный человек, пусть даже и маг, не смог бы даже за десять жизней.

Большиство этих трактатов оказались переводами с другого древнего языка, языка тех, чье имя в буквальном переводе с речи змееголовых означало не то Титаны, не то Гиганты; утверждалось, что они появились тут ли не одновременно с дуоттами, если вообще не раньше. Hо, в отличие от змееголовых, относительно быстро расселившихся по берегам теплых морей, основавших царства и империи, Титаны обосновались на одном-единственном южном острове, отгородились от мира, где и занялись какими-то своими делами, оставшимися непонятными даже многомудрым дуоттам.

Тем не менее, некая часть их трактатов оказалась в руках змееголовых – что означало все-таки не полное отгораживание Титанов от мира. Дуотты то ли купили, то ли выменяли труды, посвященные тому, чем они сами не занимались – магии смерти. После чего древние рукописи множество веков пролежали без движения – змееголовые не нашли им применения даже в черные дни собственного разгрома.

Что потом произошло с означенными Титанами, манускрипты повествовали скупо. Вроде бы они сумели найти дорогу прочь из закрытого Эвиала, и покинули его, пройдя великим звездным путем куда-то за пределы ведомого мироздания. А чтобы их наследство не досталось бы никому, они затопили свой остров, так, что не осталось ни малейших следов, которые не отыскать, опустись ты даже на дно морское.

Это было интересно, но не более; у человека имелись куда более насущные дела и вопросы, которые следовало разрешить. И которые он разрешал – до того мига, когда за ним пришли посыльные хозяев Последнего Прибежища. –Его ввели в заклинательный зал, и он мимоходом удивился числу собравшихся здесь дуоттов – вдоль стен выстроились едва ли не все обитатели древнего замка.

Тихо-тихо, на самом пределе слуха, шестел тысячеголосый хор, повторявший одно единственное слово на языке дуоттов – человек, естественно, не знал его значения, но отчего-то по спине его пробежала дрожь. Он уже давно не боялся никого и ничего, он смело шагал в неизведанные области то же некромантии, заставившие бы трепетать от ужаса любого другого мага; но тут ему впервые за все проведенное в Последнем Прибежище время стало не по себе.

И притом очень сильно.

Он остановился. Еще в далекой юности он научился разумной осторожности, пока шатался по Эвиалу под флагом знаменитых «Костоломов». Hикогда не следует соваться в воду, не знаю броду – он в полной мере разделял мнение безвестного автора сей пословицы.

– Что смущает тебя? – проскрипел голос слева.