— Хороший хоть контракт?

— Почти на полторы штуки в месяц.

Я мысленно перевел сумму в рубли и позавидовал. Правда, не вслух. Предложи подобную сумму тогда моя старая (в полном смысле этого слова) приятельница-директриса, глядишь, и показалась бы она мне более привлекательной…

— Баксов? — риторически поинтересовался я.

— Евриков.

Еще не хуже. Но на такие деньги Толя мог и выглядеть бы по-другому. И не шататься по скверу с бутылкой дешевого пива. А пригласить друга куда-нибудь. В кабак, к примеру. Сто лет в ресторане не был, забыл уже, что это такое.

— Но за них вкалывать пришлось, скажу тебе…

— А что так?

— Понимаешь, из этих рейсов есть шанс не вернуться домой.

Я вдруг вспомнил, чем Толя промышлял до нашего знакомства. А промышлял он тем, что возил грузы и пассажиров по заказам чеченских или еще каких-то близких им по духу сепаратистов. Какого рода были эти грузы и пассажиры, Толя не рассказывал, но я почему-то предполагал, что он вряд ли возил свинину или христианских священников.

— Наверное, возите что-то такое, чем лучше не хвастаться? — прямо спросил я.

— Знаешь, я особо не лезу в это дело. В нашем экипаже был экспедитор, который занимался грузами и строил черных ублюдков, но он не докладывал мне обо всех тонкостях своего дела. Командир знает больше, ну еще представитель хозяина.

— Хозяин — литовец?

— Вроде бы, да. Зовут Робертас. Робертас Кеженис. Редкостная скотина и хамло. Правда, Дэйв уверяет, что не литовец он никакой.

— Дэйв?

— Командир. Первый пилот. Мужик, к слову, отличный. Имя — Давидас Карбаускис, но предпочитает, чтобы его звали Дэйв.

— И как ты только эти имена запоминаешь? — искренне удивился я.

— Когда самого зовут Анатолисом Самайтисом, еще и не то запомнишь, — усмехнулся Толя.

— Сроду бы не подумал, что ты прибалт, — сказал я, но уже не искренне.

Толя хохотнул.

— Я по паспорту — Анатолий. Фамилия — Самаев. Ну, да ты же помнишь.

— А почему теперь так?

Тут Толя, похоже, подумал, а есть ли смысл выкладывать секреты фирмы постороннему, в сущности, человеку.

— Ну, так в команде принято… Еще по пивку? Я угощаю, Андрюха.

После третьей бутылочки Толя еще немного разговорился. Выяснилось, что работу он нашел не случайно, просто руководству компании каким-то образом стали известны прежние Толины грешки. Нет, никакого шантажа, боже упаси! Видимо, они просто решили, что такой, как Самаев, не будет задавать лишних вопросов, если что и увидит.

Мне стало ясно и направление тех самых зарубежных рейсов, откуда можно не вернуться. Бравые литовцы, оказывается, мотались по Африке. Найроби, Луанда, Браззавиль, Лагос… Толя так и сыпал названиями экзотических столиц. Рассказал он о страшных ливнях, под которыми аэродромы в считанные минуты превращаются в болота. Рассказал о бешеном слоне, выбежавшем из леса на стоянку самолетов и протаранившем один из незастрахованных аппаратов, да так, что командир предпочел сбежать к масаям, чтобы не платить по возвращении домой двести тысяч долларов. Рассказал о партизанах, которые обстреливают ракетами любой пролетающий над джунглями объект, который хоть немного крупнее марабу. Рассказал и о печальной судьбе их экспедитора, который сейчас сидит в тюрьме недалеко от столицы Конго без всякой надежды на освобождение: местные копы поймали его с оружием прямо у трапа самолета незадолго до вылета в обратный путь.

— Это с каким еще оружием? — не сразу понял я. Все-таки это была уже четвертая бутылка. — Полицейские с оружием за вами гонялись?

— Да, надо было им гоняться… Кто-то заметил и донес. Нас эти черные свиньи терпеть не могут. Хотя сами же открыто говорят, что без иностранной авиации давно бы загнулись.

— Так, а что там с оружием-то?

— Ну, как что? Экспедитору бывает необходимо с собой пиримпимпим таскать. Мало ли что? Это нам приходится почти безвылазно торчать в самолете, а экспедитор мотается…

— В иностранный город с оружием?

— Я разве сказал «в город»? Э, в город не всегда можно, ты прав… Ладно. Слушай, чертовски рад был тебя увидеть… Может, телефонами обменяемся, вдруг что понадобится? Хочешь, какой-нибудь сувенир из Африки привезу?

Толя начал вставать со скамейки.

— Челюсть Бокассы, — мрачно пошутил я. Пиво не спасало меня от мыслей о завтрашнем дне, а сейчас и думать было нечего о том, чтобы идти на биржу труда.

Толя захохотал. Глядя на него, я тоже немного посмеялся, как вдруг Самаев оборвал смех.

— Челюсть… — повторил он. — Слушай, челюсть, а ведь ты по снабженческой части когда-то суетился?

— Было дело, — согласился я.

— Так что же ты думаешь? Иди к нам?

— Куда «к вам»?

— В нашу фирму. И в нашу команду. Экспедитор нам в любом случае нужен.

— Ты с ума сошел! Кто же меня в Африку-то без намордника пустит?

— Авиакомпания «Аэлитас», — уверенно ответил Толя и снова сел рядом со мной. — А что? Ты парень не промах, я ведь помню тебя по Кавказу…

— Тогда все было иначе, — сказал я.

— Согласен. Но рискнуть за хорошие деньги ты можешь?

— Уголовщиной пахнет, — сказал я. — За что, говоришь, ваш товарищ в Конго срок мотает?

— Зато, брат ты мой, такое повидаешь! Африка, Андрюха, это сказка! Сон наяву!

— На каком языке там говорят, в этой сказке наяву?

— На разных… На Западе — португальский в ходу. Французский. На Востоке — суахили. Да это ерунда, примитивный американский там даже пигмеи знают.

— Ты думаешь, я так уж хорошо знаю примитивный американский? И вообще, странно, что кто-то по своей воле подпишется на подобную работу. Если он не сумасшедший.

— I couldn't be crazy, — вдруг сказал Толя.

— But you became such, — словно бы само собой вырвалось у меня.

Толя снова засмеялся:

— Вот видишь! Нет, ты будешь полным идиотом, если откажешься хотя бы поговорить с Робертасом.

— Ты же сам сказал, что он скотина.

— Но он платит мне. И неплохо. А это, знаешь ли, делает любую скотину похожей на человека.

— Давай твой телефон, черт с тобой! — произнес я, доставая мобильник.

— Забивай, — сказал Толя. А когда я снова убрал трубку в карман, предложил:

— По последней? — И, глядя на мое лицо, на котором, видимо, узрел сомнение, добавил: — На сегодня.

Гул самолета стих окончательно, и над аэродромом воцарилась тишина, нарушаемая только треском горящей древесины и воплями какой-то твари в кустах. Аэродромом теперь это место назвать было еще труднее, потому что из наземных сооружений самое большое почти сгорело, а стоящие поодаль постройки, похожие на хибары масаев, на авиационную инфраструктуру, мягко говоря, не тянули. Там, где наш «Антонов» еще совсем недавно стоял, готовясь к взлету, валялось несколько обугленных досок — все, что осталось от ящиков. Динамит там был, что ли? Ближе к горящему складу лежали убиенные. Вот она, экзотика, обещанная мне Толей, черт бы ее драл…