– Йохан доложил, что ты отказалась взглянуть на «воздушную сеть».

– Что?.. – От неожиданности я не произнесла ничего умнее.

– Я только подписал твое направление, Изольда, а уже возникли первые проблемы.

Понимаю, ты расстроилась, что Йохан предпочел другую, но в нашей работе эмоции лишние. Справишься ли ты?

Кровь пульсировала в висках. Перед глазами темнело. Создать огромный пульсар – и в довольную рожу Йохана!

Выдох… Расслабиться…

Нет, я ничего не сделаю блондинистому придурку. Пока. Потом за все поквитаюсь.

Не знаю, когда и как, но он за все ответит.

Со стороны все выглядело просто: молодая магичка после обучения вернулась в родной город к возлюбленному, который забыл сообщить, что вскоре женится на другой. Неудивительно, что девушка обиделась и сгоряча наделала ошибок в работе.

Вот только все не так. Я ехала к родным, в город, который люблю и хочу защищать, работать ради его процветания, как мой отец. А Йохан… за два года, как мы перестали встречаться каждый день в университете, чувства остыли. И я стала другой.

Он этого не понял и оклеветал, веря, что я вновь возьму вину на себя.

А я улыбнулась и едко произнесла:

– Лорд-хранитель, я справлюсь со своими обязанностями, пусть только ваш племянник не путается у меня под ногами с предложением стать его любовницей.

Старший Свер удивленно крякнул.

Йохан возмущенно запротестовал:

– Как смеешь наговаривать, Изольда. Это ты вешалась мне на шею!

– Фрост, ты был на стене с ними. Что скажешь? – Лорд-хранитель вопросительно посмотрел на великана.

Тот пожал могучими плечами. На бородатом лице не отражались эмоции, будто к нему приклеилась маска равнодушия.

Младший Свер заметно расслабился, а я расстроилась.

И почему вдруг решила, что страж расскажет правду? Он промолчит ради боевого товарища, а то и вовсе из мужской солидарности. Это же Север. Суровый, сложный и малопонятный для чужаков край Латории!

– Леди направлялась артефакту, но Йохан ее остановил и начал лапать, – голос Фроста звучал безразлично, через силу, как будто он делал нам огромное одолжение, что раскрыл рот. – Потом напали летуны. Но артефакт в итоге леди настроила.

Лорд-хранитель гадливо поморщился, глядя на племянника:

– С тобой поговорим наедине, Йохан. А вы свободны.

Я вылетела из кабинета первой, по пятам шел Фрост. Я делала три шага, он – один, неудивительно, что не отставал. И это пугало.

Выйдя из башни, он повернул направо – в сторону стены, и я с облегчением выдохнула. Этот здоровенный мужчина одновременно пугал и завораживал легкой походкой для такой громады, плавностью движений. Когда шел вдоль длинной ньйорни[3], казался скользящей тенью.

Я уже отворачивалась, чтобы направиться к выходу в город, как услышала характерный звук. Сосулька с крыши откололась. И летела в темечко Фроста!

Как-либо среагировать не успела. Да и не нужно было – здоровяк вскинул руку и поймал ее на лету, в сантиметрах от головы. Откусил кусок и, жуя лед, продолжил путь. Все заняло мгновения.

– Он выглядит отмороженным, да?

Вздрогнув, я обернулась к низенькому мужичку в ушанке из заячьего меха. Мимо дядьки Жила, лучшего знатока повадок ньйоров, ни одно значимое событие не пройдет. Вот и сейчас он ждал у входа в башню лорда-хранителя, чтобы поживиться свежими новостями.

Фрост мог промолчать в кабинете, чувствуется, что ему глубоко наплевать на окружающих, но не стал, соизволил заговорить. И на стене он вмешался, когда Йохан лез ко мне. Так что нет, не отмороженный он, слегка странный – возможно.

– Дядь Жил, а кто он?

Что Фрост не местный, понять несложно: Вьюга – град небольшой, старожилов я знала всех.

– Чужак он, Изольдушка. – Дядька Жил завел руки назад и стал покачиваться с каблука на носок. – О себе не распространяется, имя знаем и на что способен, а больше ничего. Сперва присматривался наш хранитель, не доверял, да только за полгода Глыба показал себя добрым магом и фартовым разведчиком. Не пьет со всеми, не кутит, по бабам, гм… прости, Изольдушка, то есть девушкам не подмигивает. А как дерется. Ночью видит без заклинания зоркости и летунов одной левой мочит десятками.

Как сражается, я и сама оценила. Сильный воин.

– А почему прозвали Глыбой? Огромный потому что?

Дядька Жил хмыкнул.

– Бесчувственный, Изольдушка, не человек, а глыба льда.

Особого интереса особа Фроста не вызывала, но я все равно поблагодарила за рассказ, иначе в следующий раз старый сплетник мне ничего не поведает.

– Бывайте, дядь Жил, а я в канцелярию, а потом домой.

Расспрашивать, о чем шел разговор в кабинете лорда-хранителя, мужчина не решался, надеялся, что сама оговорюсь, порадую сплетней. Я же держалась, и Жил спросил о менее интересном для него:

– Твои-то как, Изольда? Вернулись?

Подавив вздох, утолила его любопытство:

– Мать с сестричкой все там же – греются на солнышке, в холода не спешат, да и целитель запретил, говорит, болезнь может вернуться.

Мужчина одобрительно закивал.

– Оно и правильно, солнце для маленькой девочки – самое то. Ну, передавай отчиму привет.

– Всенепременно, дядь Жил! – Ответ я уже прокричала, спеша в другую башню, где находилась канцелярия.

* * *

С высоты стены Фрост наблюдал, как Жил что-то рассказывает расстроенной защитнице. Она вертела головой по сторонам, переминалась с ноги на ногу, без особого желания слушая старика. Учитывая, что тот жил сплетнями, понять несложно, кому они перемывали кости: лорду-хранителю, его племяннику, а, может, и ему, как невольному участнику скандала.

Почему влез? Ссора бывших возлюбленных, которую слышал от первого до последнего слова, не тронула. Не пробудила ни единой эмоции. И все же он вмешался.

Кроме утерянных чувств, есть ещё убеждения. Женщин нельзя обижать, делать им больно. Женщин нельзя принуждать к чему-либо, добиваться внимания силой.

Профессия, которую выбрала девчонка, противоестественна природе: женщин оберегают, не наоборот.

Вот. Оно. Причина найдена. Не соответствие сути судьбе.

Порывистая магичка влезла в мужские игры. Лучше бы сидела дома, ела конфеты и читала книжки в красочных обложках.

Нет, он обманывает сам себя. Здесь не только принципы виноваты. Обманывает, допуская, что опять ошибся. Чем-то юная защитница зацепила его, тень раздражения из-за несправедливых обвинений в ее адрес заставила открыть рот в кабинете лорда-хранителя.