— Возможно, учитывая, что ситуация критическая, мы расскажем обо всем лорду Уоттерстоуну, и он поможет нам убедить вас…

Угроза повисла в воздухе. И это называется друг…

— Шантаж, Макс? Расскажете мужу о моем прошлом, если я не сделаю то, что вам нужно?

— Шантаж — грубое слово. — Сэр Максвелл покачал головой.

— Зато точное.

Он досадливо отмахнулся.

— Дело намного серьезнее, чем я изложил.

— Я так и поняла. — В дальнем конце парка маленький мальчик под бдительным оком няни играл с собакой. У Эвелин защемило сердце. Возможно, выбора действительно нет. — Продолжайте.

— В последние месяцы наша работа постоянно связана с опасностями.

Она обернулась.

— С какого рода опасностями?

— В первую очередь, конечно, с опасностью разоблачения. Это неявная опасность, на уровне слухов, но тем не менее… — Макс вздохнул. — Вы отлично знаете, что наша организация действует в условиях строжайшей секретности.

Эвелин язвительно усмехнулась.

— Неужели вы хотите сказать, что департамент внутренних и иностранных дел занимается не обычными торговыми вопросами?

— Сейчас не время для сарказма.

Она взглянула на него с откровенной насмешкой и снова села.

— А мне кажется, самое время.

— Как я вам уже сказал, мы не можем работать открыто. Если документы из папки будут преданы гласности — вероятно, она попала не в те руки, — тогда все, что мы когда-либо сделали, и все, чем мы занимаемся сейчас, станет явным. Наши действия не всегда можно было назвать надлежащими процедурами, мы даже, если того требовали интересы безопасности государства, не всегда следовали букве закона. Последствием разоблачения, вероятнее всего, станет падение правительства, тем более учитывая неустойчивость теперешнего политического климата. Но даже если правительство устоит, результаты нашей работы — а это, поверьте мне, весьма неплохие результаты — будут сведены к нулю.

Он сделал паузу.

— Что касается личностей… люди, возглавлявшие организацию, работали, рискуя жизнью и собственной репутацией. Единственное, что они получали взамен, если не считать сознания своей полезности для безопасности страны, — это заверения, что их действия никогда не будут преданы гласности. — Он тряхнул головой. — Все они — выходцы из аристократических семей, имеют наследственные титулы и являются уважаемыми членами парламента. Многие из них пользуются доверием королевы. В общем, разоблачение посеет хаос на всех уровнях.

— Это я уже поняла. — В голосе Эвелин отчетливо звучало нетерпение. — Но все это не объясняет, почему вам потребовалось мое присутствие здесь? Зачем вам я?

— Дело в том, что только вам я могу доверять, — буркнул Макс.

— Что за чепуха! У вас полно агентов, намного более компетентных, чем я. Любой из них сможет выполнить подобную задачу — насколько я понимаю, она не слишком сложна — и вернуть папку. — Эвелин возмущенно фыркнула. — Если я единственный человек, которому вы можете доверять, тогда у вас действительно большие проблемы, никак не связанные с утратой папки.

— И все же я сказал чистую правду. — Он помолчал, словно тщательно подбирал слова. — Подозреваю, что кражу папки устроил кто-то из сотрудников организации. Документы потребовал некто из отдела иностранных дел. Во всяком случае, меня в этом заверили. Учитывая весьма сложный бюрократический аппарат, сейчас невозможно установить, кому именно понадобилась папка, не обнародовав факта ее исчезновения.

Эвелин тоже заговорила медленнее, стараясь выбирать слова:

— Мне кажется, что, занимаясь тайными операциями, собирать такого рода информацию в одну папку по меньшей мере глупо.

— Вы правы, — не стал спорить Макс. — Но не забывайте, что это правительственная структура. И если руководство что-то требует, принято исполнять приказ без дополнительных вопросов.

Она насмешливо вздернула бровь.

— Ай-ай, какие мы чувствительные… — Неожиданно Эвелин пришла в голову мысль, которую следовало проверить немедленно. — Ее украли лично у вас, не так ли?

— Это не имеет значения, — запыхтел Макс.

— И все же? — Она попыталась, но не смогла скрыть усмешку.

— Не вижу ничего смешного! — резко проговорил он, злобно покосившись на собеседницу. — Я бы никому не доверил эту папку, и тот, кто организовал похищение, это знал. — Он устремил на нее неприязненный взгляд и выпалил: — На меня напали и с помощью хлороформа привели в бессознательное состояние. — Макс пожал плечами. — Премерзкая вещь, доложу я вам.

— А когда вы проснулись…

— Проснувшись, я понял, что папки нет, а…

Он замолк, явно не желая продолжать.

— Не надо останавливаться на полпути. Если я оказалась впутанной в эту грязную историю, то должна знать все.

— Ну хорошо. Я проснулся голым в грязном борделе, имеющем дурную славу.

Эвелин с большим трудом подавила смешок.

— А разве бывают бордели с хорошей славой?

Сэр Максвелл предпочел не обращать внимания на неудобный вопрос.

— Это было чрезвычайно неприятно.

— Как, разве вы никогда раньше не посещали бордель? — невинным голоском спросила она.

— Никогда не покупаю то, что можно получить бесплатно.

Эвелин несколько мгновений пристально смотрела на Макса, потом расхохоталась.

— Вы определенно не изменились.

— К несчастью, изменился, — вздохнул он, поднял глаза и подался вперед. — Послушайте, леди Уоттерстоун. Вы больше не агент, вашего настоящего имени нет ни в одном списке. Поэтому вы можете действовать, не вызывая подозрений. Если вы заметили, я пригласил вас сюда в день, когда в конторе почти никого нет. А тех, кто есть, я отослал с разными поручениями. Иными словами, я сделал все, чтобы сохранить ваше инкогнито. — Он перевел дух и просительным тоном добавил: — Мне от вас нужно совсем немногое… Пустячная услуга.

— Но я вряд ли смогу вернуться к прежней роли мисс Тернер, незамужней наследнице, имеющей склонность к вечеринкам и приключениям, — сухо проговорила Эвелин.

— Нет, конечно же, нет. Но зато теперь вы — леди Уоттерстоун, желанная гостья на любом светском мероприятии.

— Да.

— Ваше присутствие будет нормальным, а значит, ничем не примечательным там, где мое присутствие вызовет удивление и интерес. Ведь я всего лишь глава незначительной правительственной конторы, занятой непонятными торговыми операциями.

Эвелин вздохнула.

— Продолжайте.

— Я уже близок к определению местонахождения папки. От вас мне нужно только одно: заберите ее.

— И все?