Но жнеца, казалось, совсем не смутили слова Ситры.

– Некоторые из нас действительно знают, – сказал он спокойно, – а другие нет. У каждого свои правила.

Бен плакал. Отец обнял его за плечи, но мальчик был безутешен.

– Да, жнецы вынуждены заниматься «жатвой», – покачал головой Фарадей. – Но нам нужно также есть, спать, вести с кем-то простые разговоры.

Ситра схватила его пустую тарелку и отставила в сторону.

– Обед закончен, и вам пора уходить, – почти прокричала она.

Отец приблизился к жнецу. Встал на колени. Ее отец встал на колени перед мужчиной! Это было невыносимо!

– Ваша честь, прошу вас, простите ее. Я беру ответственность за ее поведение на себя.

Жнец неспешно поднялся.

– Не нужно извинений, – проговорил он. – Такого рода выпады здорово освежают. Вы не представляете, как устаешь от одного и того же. От сводников, от подобострастия, от лести, от этой бесконечной чреды подхалимов! Удар по физиономии способен взбодрить. Это напоминает тебе о том, что ты человек.

Потом он отправился на кухню и выбрал самый большой и самый острый нож из тех, что там были. Несколько раз взмахнул им, словно хотел почувствовать, насколько хорошо он рассекает воздух.

Плач Бена становился все громче, а отец все крепче обнимал его. Жнец приблизился к матери. Ситра была готова броситься вперед, чтобы защитить ее от лезвия, но, вместо того чтобы взмахнуть ножом, жнец протянул вперед другую руку.

– Целуйте кольцо, – произнес он.

Никто не ожидал такого поворота событий, и меньше всех – Ситра.

Мать во все глаза смотрела на жнеца, качала головой, словно не хотела верить в происходящее.

– Вы… вы наделяете меня иммунитетом? – произнесла она.

– Да. За вашу доброту и за отличный обед, которым вы меня угостили, я наделяю вас иммунитетом. Сроком на год, во время которого ни один из жнецов не имеет права тронуть вас.

Мать колебалась.

– Пусть лучше иммунитет будет у моих детей, – пробормотала она.

Но жнец по-прежнему протягивал руку матери. Кольцо украшал алмаз величиной с костяшку пальца, с темной сердцевиной. Такие кольца носили все жнецы.

– Я предлагаю иммунитет вам, а не им, – сказал жнец.

– Но…

– Дженни, не отказывайся, – вступил в разговор отец.

Мать подчинилась. Встав на колени, она поцеловала кольцо. И сейчас же данные о ее ДНК были сканированы и переданы в базу данных иммунного центра, который контролировало сообщество жнецов. В одно мгновение весь мир узнал, что Дженни Терранова может не бояться жнецов все последующие двенадцать месяцев. Жнец посмотрел на кольцо, которое теперь слегка светилось красным, что означало: стоящий перед ним человек имеет иммунитет. Удовлетворенный, он хмыкнул.

И наконец сообщил им правду.

– Я пришел к вашей соседке, Бриджет Чадуэлл, – сказал он. – Но она еще не вернулась, а я был голоден.

Он мягко тронул голову Бена, словно благословлял его. Прикосновение жнеца успокоило мальчика. Затем жнец направился к двери, по-прежнему сжимая нож в руке, не оставляя никаких сомнений по поводу того, каким способом он будет проводить «жатву». Но перед тем как выйти, он повернулся к Ситре.

– Твой взгляд проникает по ту сторону оболочки вещей, в самую их суть, – сказал он. – Из тебя выйдет хороший жнец, Ситра Терранова.

Ситра отшатнулась.

– Я никогда не хотела быть жнецом, – сказала она.

– Это – первое требование к кандидату, – отозвался жнец.

И отправился убивать их соседку.

Этот вечер они провели почти в полном молчании. «Жатва» даже не упоминалась – словно неосторожное слово могло вызвать немедленное действие.

Из-за стены, отделявшей соседнюю квартиру, не доносилось никаких звуков – ни криков, ни мольбы о пощаде. А может быть, они просто слишком громко включили свой телевизор? Именно это сделал отец, как только жнец ушел, – врубил звук на полную мощность, чтобы ничего не слышать. Но необходимости в этом не было – жнец сделал свое дело тихо и без лишних звуков. Ситра вдруг заметила, что напряженно и не без интереса прислушивается, и то же, как оказалось, делает Бен. И оба они втайне устыдились того болезненного любопытства, что овладело ими.

Часом позже Досточтимый жнец Фарадей вернулся. Дверь отворила Ситра. На мантии цвета слоновой кости – ни пятнышка крови. Может быть, он надел запасную? Или после того как сделал свое дело у соседки в квартире, воспользовался ее стиральной машиной? Нож был тоже чист, и он протянул его Ситре.

– Нам он не нужен, – сказала она, вполне уверенная, что говорит и от имени родителей. – Мы уже не сможем им пользоваться.

– Вы обязаны пользоваться им, – отозвался жнец, – в качестве напоминания.

– Напоминания о чем?

– Жнец – просто орудие смерти, но это орудие – в ваших руках. Ты, твои родители, все люди мира управляют жнецами.

Он осторожно вложил нож в руки Ситры.

– Все мы соучастники, – проговорил он. – И ты должна нести свою долю ответственности.

Наверное, жнец был прав, но после его ухода Ситра выбросила нож в мусорный бак.

Это – самое сложное, о чем можно попросить человека. И ему совсем не легче от понимания того, что все это делается во имя добра, во имя общего блага. Раньше люди умирали естественным способом. Старость была терминальным состоянием, а не временным. Существовали невидимые убийцы под названием «болезни», которые уничтожали тело. Старение нельзя было обратить вспять, а кроме того, постоянно происходили несчастные случаи, и погибшие уже не возвращались. Самолеты падали. Машины сталкивались. В мире царили боль, горе, отчаяние. Большинству из нас невозможно даже представить столь опасный мир, где из каждого невидимого и неведомого угла человеку что-то угрожало. Все это позади, и тем не менее для каждого из нас очевидна простая истина: люди вынуждены умирать.

И, похоже, деваться нам некуда – катастрофы, произошедшие в колониях на Луне и Марсе, доказали это. У нас очень маленький мир, и, хотя мы победили смерть, как когда-то победили полиомиелит, люди все равно должны умирать. В прошлом дело завершения человеческой жизни было в руках природы. Но мы присвоили это право себе. Мы обладаем монополией на смерть. И мы – ее единственные поставщики.

Я понимаю, зачем нужны жнецы, как важна и необходима их работа. Но иногда я задаю себе вопрос: почему выбор пал на меня? А если после этого мира нас ждет мир вечности, то какая судьба ожидает в нем того, кто забирает чужие жизни?

– Из журнала жнеца Кюри.

Тигр Салазар выбросился из окна тридцать девятого этажа и некоторое время лежал на мраморной плаза бесформенной грудой костей и окровавленного рваного мяса. Его родители так расстроились, что даже не захотели прийти посмотреть. Зато Роуэн пошел. Роуэн Дэмиш Тигру был кем-то вроде друга.