Диона, Ламис, Оврест и Напей — их имена.

7) Гефест — бог кузнец, Зевс — правитель богов Древней Греции.

8) В комиксе «Эпокси» существовал браслет Гефеста со схожими свойствами.

9) Коцит — иное название реки Кокитос. Чаще упоминается как река плача, впадающего в Стикс. Стикс — ядовитая река, врата в Аид (подземный мир смерти).

10) Отсылка к эпосу Роберта Джордона «Колесо Времени», к Ланфир, кусающей Ранда во сне.

Глава 3. Ловушка для простодушных

Минуты неслись, игры в воде сменялись пикником на берегу, пикник — плясками, пляски — разговорами, а в лесу неподалеку раздавались крики, визги, стоны и смех сатиров и нимф, носящихся друг за другом. Голова Эвриты покоилась на коленях Деметрия. Ее подруги и друзья подшучивали над ней:

— Смотри Эврита, станешь такой же скромницей, как этот юноша, мы чувствуем, что теряем тебя!

— Ничего, ничего, завтра я снова с вами, завидуйте молча, что мальчик не вам достался! — смеялась в ответ Эврита.

— Парень, ты с ней только время теряешь! Пойдем-ка лучше потанцуем со мной! Для начала.

— Диона, ты уже и так обнимаешься с Орестом и Напеем! Куда тебе еще этот мальчик. Юноша, не слушай ее, иди лучше ко мне, хочешь, я поучу тебя плавать на спинке?

Деметрий давно уже чувствовал потребность отойти ненадолго в сторонку, но не хотел тревожить Эвриту. Однако подтрунивания компании заставили его все-таки подняться, что бы хоть ненадолго прекратить насмешки. Он уже понял, что стоит нимфам перенести свое веселое внимание на кого-либо иного — они оставят его в покое.

— Будь осторожней, смотри, чтоб тебя не растерзали дикие львы, хотя мы похоже всех их распугали, — кликнула ему вслед Эврита. — Не заблудись в темноте!

— Я тоже ненадолго отойду! Прослежу за ним заодно, — сказал оставивший кувшин сатир.

— Проследи за ним, Ламис!

…Чуть позже, у необъятного дуба, Ламис спросил Деметрия:

— И что ты собираешься делать дальше?

— Завтра утром сниму кольцо… Перенесусь обратно в свой мир. Там ждут меня родные и друзья. Я не готов сейчас оставить его.

— Что же, хорошее решение!

— А потом, через год другой, когда закончу учиться, я покину дядю с тетей и вернусь в ваш мир. Я уже чувствую, что там счастливо жить уже не смогу. А здесь… Здесь ожили легенды и мифы, о которых я только мечтал в детстве. Здесь воздух свежее, трава зеленее, вода вкусна и свежа. Здесь настоящая жизнь. Здесь мне все понравилось, особенно…

— Особенно Эврита?

— Да! Как ты догадался?

— Хм, поверь, это было не трудно. Хотя скажу тебе откровенно, этот мир совсем не так благостен, как тебе кажется. Здесь есть чудовища, жестокость, страдания, могучие бога и весьма недобрые чудеса.

— Это все равно не изменит моего решения вернуться сюда, Ламис.

— Понимаю, тем более в том мире нет Эвриты, ха-ха! Нет, не хмурься. Что же, Деметрий, ты славный парень! У меня есть три дара для тебя. Во-первых, этот пояс кожаный. На тебе нет одежды, а им ты хоть под поясаешься. А в нем есть карман. Во-вторых, вот тебе монета. Она на счастье. Не потеряй ее. Положи в карман. Пояс никогда не снимай. А если встретишь где-то у нас на реке лодку, и тебя не захотят в нее взять — предложи ее хозяину этот обол*11 и тебя сразу возьмут. А в-третьих… это сюрприз! Сплаваем со мной кое-куда. Ты скоро покинешь нас надолго, а еще так мало чудес видел. Я покажу тебе кое-что, что ты не встретишь не только в своем мире, но и в этом! До смерти не забудешь, зуб даю!

— А нас не будут искать?

— А мы быстро! Туда и обратно. Никто и не заметитю

— Что ж, хорошо! — согласился Деметрий.

Деметрий и Ламис спустились к воде, и поплыли вниз по течению, постепенно удаляясь от этого берега и приближаясь к другому. Ламис плыл впереди, быстрыми гребками, а за ним, чуть отставая Деметрий.

— Видимо вы в вашем мире разучились быстро плавать! — услышал он насмешливый голос Ламиса. Деметрий, разозлившись, рванулся вперед и обогнал Ламиса. Через некоторое время он понял, что никто за ним не плывет, а самого его наполнила печаль и грусть. Зачем куда-то плыть и спешить? Как грустно, что надо возвращаться домой. Почему он не был так весел беззаботен как нимфы и сатиры? Хотелось плакать. Все горести, все неудачи и проблемы вспомнились ему. Умершие отец и мать снова умирали у него на глазах, он вспомнил, как избивали его соседские дети, когда он только перебрался жить к дяде, пока его новые братья не защити его. Он вспомнил все самое горькое. Он лег на спину и заплакал. Течение несло его.

Внезапно он ощутил боль во всем теле. Как будто что-то медленно начало разъедать его. На реке поднялись волны, течение стало грозным. Деметрий перевернулся, закричал! Вокруг бушевал ветер. Он был посередине реки. Правый берег был светлый, и пологий, с травой. Левый темный и в тумане, со скалами. Деметрий направился к правому берегу, и вначале чуть-чуть продвинулся, но по мере того как вода холодным огнем терзала его тело, его сносило обратно к центру. Тогда он стал плыть к левому берегу — и чудо, стал медленно к нему приближаться. Но чем ближе он к нему приближался, тем тяжелее становилось плыть ему, тем было меньше сил, начало шуметь в ушах. Но чем меньше у него становилось сил, тем быстрее он приближался.

Неожиданно показалась ладья. Лодку вел могучий старик, в неопрятной одежде, с всклоченной головой. На лодке толпились люди. Взгляд части их источал тоску и скорбь, части — успокоение, сами они были полупрозрачные. Некоторые плакали, некоторые тихо лежали на дне лодки. А старик все отталкивался от дна огромным шестом, не обращая на них внимание.

— Возьмите меня в лодку! — Закричал Деметрий. Но старик скользнул взглядом, и плыл мимо.

— У меня есть монета, она в поясе! — снова закричал несчастный юноша. В ответ на это старик хмуро ухмыльнулся и протянул конец шеста Деметрию, за который тот ухватился слабеющими руками. Рывком мрачный паромщик вытащил полу утонувшего мальчика.

— Давай плат… — начал, было, хриплым голосом речь спаситель, как внезапно вдохнул воздух и нахмурился. Казалось, что хищный зверь обнюхивает добычу. Быстро наклонившись, он дотронулся до руки Деметрия и глаза его наполнились удивленным гневом.

— Обман! Кощунство! Кто-то шалит! — взревел он, и вышвырнул Деметрия в холодно жгучую воду.

От ужаса Деметрий не мог ни кричать, ни плакать. Однако левый мрачный берег был уже совсем