Комната у меня была чудесная, что тоже добавляло радости моему пребыванию на каникулах в этом месте. Как и везде, стены оказались тёплыми. Тёплым был даже пол, и я с наслаждением бегала по нему босиком. И если честно, я тут же принялась скакать по широкой пружинистой кровати… ну, пока в стену выразительно не постучали. Я прекратила, хотя и показала Рону язык. Жаль, не увидит.

В первую ночь мне долго не спалось, и я принялась разглядывать узоры на стене над кроватью. Кстати, стены были удивительны еще и тем, что я никак не могла вообще понять, каким образом их построили – никаких кирпичей, отдельных каменных глыб или чего-то подобного я не замечала, как ни всматривалась. Вообще весь замок будто был выточен из одного сплошного куска камня – даже между стенами и полом не было ни щёлочки, я проверяла. Немножко испачкала платье, пока лазила по углам, правда… Ну да ладно, не самой же стирать!

Ну так вот, единственный изъян, который мне удалось обнаружить – это трещины в чёрном камне, которые разбегались тонкой сеткой аккурат над моей кроватью.

Лежала я, значит, лежала, смотрела на них – и так мне стало жалко стену, хоть плачь! Я не удержалась, встала на колени, протянула руку и ласково её погладила.

- Ты такой красивый, замок! Жаль, что болеешь. Если бы я могла, обязательно бы тебя починила.

Когда я проснулась наутро, трещины исчезли сами собой.

Уже плохо помню, чем мы занимались все эти две недели зимних каникул в Замке ледяной розы. Кажется, ходили в лес и катались там с братьями на санках… Ну, Эд меня катал, а Рон слонялся поблизости с кислым выражением лица и портил нам веселье.

Ещё были вечерние посиделки у камина, мама пыталась играть какую-то заунывную пьесу на старых клавикордах…

Помню, как носилась по коридорам замка с хохотом и всё пыталась упросить его выкинуть ещё какой-нибудь фортель с перемещением. Но запас чудес, видимо, закончился уже на первый день. В тот раз.

Конечно же, пыталась пробраться в башню. Конечно же, замок меня не пустил.

Помню, мисс Джоунс жаловалась, что скоро точно уволится, потому что я своим поведением доведу её до сердечного приступа. Ну, она всегда ворчала, мне не привыкать.

Эд тайком нарвал тех самых белых роз из сада. Сказал, это сорт «ледяная роза Винтерстоунов», такие больше нигде в королевстве не растут. Подарил мне, и я была жутко горда по этому поводу.

Яркое впечатление осталось от одного вечера, когда мы втроём сидели в углу большой гостиной, пока взрослые вели свои скучные беседы. Эд учил меня играть в карты, а ещё постоянно смешил. Рон, как всегда, торчал чуть поодаль, уткнувшись в книгу, и делал вид, что ему совершенно не интересны наши детские игры. Временами отпускал ехидные замечания в наш адрес. Ну… собственно, как правило, в мой. Я старалась играть получше, чтобы он перестал меня дразнить. Всё казалось, если выиграю – Рон меня похвалит… Ага, держи карман шире!

- Кэти, ты так забавно морщишь нос, когда думаешь! – засмеялся Эд, доставая очередную карту из колоды. – Прямо как котёнок. Точно! Так и буду тебя звать – Кэт!

Я прыснула со смеху и посмотрела украдкой на Рона. Ща-а-ас, щас чего-нибудь обязательно сморозит! Он не обманул ожиданий. Улыбнулся уголком губ и острым взглядом поймал мой. Упс, заметил, что я на него смотрю… Я поскорее отвернулась. Много чести!

- Это слишком банально, - посмеиваясь, проговорил он, не отрываясь от книги. – Почему если Кэтрин, то обязательно «Кэт»? Я бы сказал, ей больше подходит «Рин».

- Глупости! – тут же вступил в спор Эдди. Они вообще часто спорили, по любому поводу.

С тех пор старший называл меня исключительно «Рин». Ну, когда не «Черепашкой», конечно. Младший, в пику ему – «Кэт».

Так у меня появилось сразу два имени.

Когда наступило время уезжать, я поняла, что мне совершенно этого не хочется.

Встала я очень рано в тот день. Настроение было какое-то плаксивое. Чтобы не кукситься, я решила что-нибудь сделать полезного. Ну, например, сходить попрощаться, что ли.

Разбудила заспанную и злую мисс Джоунс и велела поскорее меня собрать и причесать, как полагается. В такой день мне хотелось быть как можно красивее, чтобы в замке меня запомнили милой-премилой девочкой и непременно пригласили на будущий год.

Когда я была полностью собрана и облачена в своё черепашье… тьфу, в своё любимое зелёное платье, то пошла по коридору и остановилась у дверей в комнаты братьев. Хотела постучать конечно же к Эдди… но голоса раздавались из-за соседней двери, и я притормозила.

- …ну не знаю, Ронни, а мне будет скучно. Совсем станет тихо в этом прогнившем замке, как в склепе.

- И прекрасно! Тишины тут в последнее время очень не хватало.

- Она всего-навсего прелестное и непосредственное дитя...

- Она самая избалованная девчонка из всех, что я когда-либо встречал! Её гувернантка, думаю, скоро уволится. Интересно, сколько их уже сменилось у этой маленькой фурии. Ты видел, как мисс Джоунс хваталась за сердце вчера? Бедняжка явно больна, а Рин всё ни по чём… Мелкая эгоистка…

Дальше я не стала слушать. Бросилась бежать прочь, задыхаясь от слёз.

Вихрем пронеслась мимо хозяев замка, что вышли провожать гостей. Только потом сообразила, что это было ужасно невежливо с моей стороны. Но я просто не могла смотреть никому в глаза.

Забилась в угол экипажа и там от души пустилась в рёв, размазывая слёзы по лицу.

Меня нашла мисс Джоунс и принялась обнимать и гладить по голове.

Я упала ей на грудь и зарыдала ещё громче.

- Ми…мисс… Джонси, я правда такая ужасная, как он говорит? Я так сильно тебя обижала? Про… прости пожалуйста! Я больше никогда, никогда, никогда так не буду, слышишь?.. Ты правда болеешь из-за меня? Прости, прости, Джонси!..

Когда родители сели в карету и принялись допытываться, что случилось, моя добрая, верная, любимая мисс Джоунс только покачала головой и приложила палец к губам. Я уже почти успокоилась и лишь временами жалобно всхлипывала и вздрагивала. Она гладила меня по голове, пока я не уснула у неё на коленях, убаюканная тряской.

Парящая в фиолетовых небесах башня Замка ледяной розы ещё долго заглядывала к нам в окно, пока её не скрыло переплетение ветвей заснеженного зимнего леса.

А на следующий год в нашем имении случился неурожай и падёж скота. Неотложные дела потребовали от отца присутствия дома. Мы не смогли поехать в Замок ледяной розы. Я проплакала неделю.

Можно представить дикое нетерпение, с которым я ждала поездки через год. Мне было уже семь. Два года в таком возрасте – целая вечность, поэтому воспоминания о предыдущем посещении замка у меня были основательно смазанными, но горели во мне как самые светлые, самые яркие огни. Я невыносимо жаждала снова прикоснуться к этому волшебству.