Говоря все это, она, теперь уже без чулок, вошла в душевую кабинку к Андрею и принялась намыливать жесткую мочалку.

– Не стоит, мадемуазель лейтенант...

– Не надо беспокоиться о мелочах, Ален, такую мелочь мы поправим! Или я не женщина?!!

– Женщина... – ответил Андрей, отдавая себя в умелые (надо сказать!) руки. – Наверное!..

– Вот и не думай ни о чем! Я сама!..

Она действительно мыла его, терла жесткой мочалкой всего, абсолютно всего... Как когда-то в раннем детстве это делала его мама... А потом, совершенно обессилевшего от воды, она вывела его из-под водяных струй, обернула в огромное полотенце и проводила до мягкого дивана...

– Текилу, ковбой?

– Не знаю... Все равно... – Андрей блаженствовал, словно только теперь отмылся от чего-то грязного и липкого, так тяготившего его душу.

– Тогда водку! – решила лейтенант.

Она поколдовала немного во всем своем обнаженном великолепии около стойки бара и обернулась к Андрею лицом, сжимая в руках две посудины. Большой, плоскодонно-шикарный, хрустальный стакан, как видно, для себя, в котором болтались маслинка и долька лимона, и... простой советский «гранчак».

– О! – поднял к небу указательный палец Филин. – Это по-нашему!.. Ты русская, лейтенант?

– Диедушка и бабушка (с ударением на «у») – да. Я – ниет. Я народилась в Франсе, – проговорила Мари по-русски с жутким акцентом и перешла на родной французский: – Но мне всегда были интересны мои русские корни! Мне даже имя дали в честь бабушки Марии, только на французский лад... Я даже пытаюсь учить язык! Но это очень сложно!

– Да уж... Ну, что? Неси уж, раз взялась разливать.

Лейтенант, ничуть не стесняясь своей наготы, приблизилась к Андрею и всунула в его руку наполненный до краев стакан:

– Пей.

– Это много, Мари, – я окосею через пять минут!

– И хорошо!.. Пей – это приказ! – рявкнула она, как заправский строевой офицер.

– Ладно... – Он в несколько глотков осушил посудину и отвалился спиной на мягкую спинку дивана, отдыхая.

По телу разлилось тепло и блаженство.

– А теперь я, – услышал он голос девушки где-то рядом.

Прошло еще несколько мгновений, и Андрей почувствовал, как под полотенце, обматывающее его бедра, проникла настойчивая женская рука.

– Ты знаешь, сержант, что такое есть «французский поцелуй»? Я хочу поцеловать тебя по-французски!..

Услышать такую фразу от лейтенанта-француженки было довольно неожиданно и, главное, многообещающе – эти французские дамы такими «поцелуями» вопреки досужим мнениям иностранцев не разбрасываются... И Андрюха напрягся... Весь... За исключением самого нужного органа... Не судьба, видать...

– Не надо, Маша... Ничего не будет – не могу я что-то сегодня...

Девушка поднялась с ковра и уселась рядом с Андреем, пристально посмотрев ему в глаза:

– Да ты и в самом деле уникум. Такого у меня еще не бывало!..

– Все бывает впервые, мадемуазель лейтенант... Может, в другой раз?

– Может... Даже наверняка! Иначе мне придется усомниться в том, что я женщина!.. И я теперь знаю, где тебя искать, сержант! И не удивляйся, если тебя вызовут в штаб в неурочное время – я все же лейтенант!..

– Даст бог день – даст бог пищу... – произнес он по-русски.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите!

Она нисколько не озаботилась хоть как-то прикрыться или переменить позу – она просто ответила на стук в дверь. Эти француженки...

В апартаменты вошла капрал Жаклин Ла Труа, неся в охапке довольно большой сверток.

– Приказано передать для месье сержанта! – Ух как жадно она сверкнула глазами, оценив в одну секунду открывшуюся ей «панораму». – Генерал прибудет через четверть часа!

– Спасибо, Жака! – Лейтенант поднялась ей навстречу и приняла из рук в руки большой бумажный пакет. – Можешь идти!

Бросок вытянутой ладони «под козырек», и капрал, четко выполнив поворот «Кругом!», закрыла за собой дверь.

– А ты пользуешься успехом у женщин, сержант, – лейтенант констатировала факт. – Жаку просто так не проймешь – ей что-то особенное надо!.. Мы, подруги, ее так и называем – «Iron Maiden».

– «Железная дева»? Ну-ну... Группа есть такая, которая тяжелый рок поет.

– Правильно... Только я буду первая!..

– Что там? – Андрей решил сменить эту скользкую тему.

– Это твой пакет, сержант, ты его и вскрывай. – Девушка отдалилась от Андрея на некоторое расстояние и стала собирать по полу и облачать себя в разбросанные вещи – чулки, трусики, юбку... – Скоро прибудет Паук, так что разбирайся с посылкой побыстрее.

В большом бумажном пакете была форма. Не просто форма, натовский камуфляж, а темно-зеленая, «парадная для строя» форма легионера... Берцы, брюки с отутюженными до остроты бритвы стрелками, идеально белая рубашка, черный шелковый шейный платок (эту традицию во французскую армию принес еще легендарный генерал Шарль де Голль) и китель-френч... С аксельбантами, французским «триколором» на левом рукаве, погонами сержанта и... советскими орденскими планками! Все было так, как положено по Уставу ВС СССР... До полного комплекта не хватало только зеленого берета (во всех армиях мира цвет разведки) с вышитым земным шаром и летящей летучей мышью, какие носили «Дикие Гуси» генерала Жерарди.

– Дела-а... – протянул Андрей и стал облачаться в «шкуру». – Все расковыряли... Деятели!.. А где же в таком случае мой берет, мадемуазель лейтенант?

– Я знаю не больше твоего, сержант Кондор. – Девушка разгладила складки рубашки под поясом юбки и опять приняла горделиво-величавый вид – офицер как-никак, лейтенант...

– Ладно. Подождем. – Андрей переживал ощущения в новой для него форме, так как такую, парадную, он еще даже в руках не держал.

Ждать пришлось недолго – точно в назначенное время в дверь постучали.

– Входите! – ответила Мари.

В отворившуюся дверь первым вошел лейтенант... Дворжецки! Его, Андрея, командир, друг и наставник в Легионе, Скорпион.

– Господа офицеры! – гаркнул он во всю глотку и вытянулся по стойке «Смирно!».

Присутствующим ничего не оставалось, как последовать его примеру.

– Вольно! – скомандовал вошедший следом генерал Жерарди. – Можете садиться.

Команду эту, ясное дело, никто не исполнил, ибо мысль сидеть в присутствии стоявшей посреди комнаты живой легенды, носившей к тому же погоны бригадного генерала, никому из присутствующих даже не пришла в голову. Генерал улыбнулся и произнес уже совсем не официально, по-отечески:

– Ладно-ладно... Садитесь, господа, мы не на параде, и прошу без лишних политесов.