– Или я могу заказать новое. – Дороти посмотрела на мать. – Что-то более подходящее для приема у ее светлости.

– Я бы не беспокоилась об излишне торжественном наряде, – поспешила вставить Кэролайн. – За городом балы обычно менее… пышные, и никто не хочет слишком выделяться.

– Почему это нет? – нахмурилась Дороти. – Я бы предпочла, чтобы меня заметили, а не игнорировали.

Кэролайн в отчаянии повернулась к своей нанимательнице, которая, с улыбкой наблюдая за дочерью, внимательно их слушала. Миссис Фроджертон была еще довольно молода, так как вышла замуж и произвела на свет двоих детей до того, как ей исполнилось двадцать.

– Бальное платье, которое только что доставили вашей дочери, более чем соответствует обстоятельствам, мэм, и, сказать по правде, уже не осталось времени шить новое. Нас ждут уже в следующий уик-энд.

– Все верно! – Миссис Фроджертон, поднявшись, заторопилась к своему письменному столику. – Я должна немедленно составить ответ и послать лакея к ее светлости!

– Я могу отнести письмо, если не возражаете, – предложила Кэролайн. – Я сегодня не выходила, да и собаки порадуются вечерней прогулке.

– Не возражаю, душенька, отнесите, но при условии, что прежде поужинаете, – согласилась миссис Фроджертон.

– Разумеется, мадам. – Кэролайн сделала книксен и повернулась к дверям, оставив дам взволнованно обсуждать предстоящее путешествие.

Позже, идя по Хаф-Мун-стрит с четырьмя неохотно плетущимися за ней собаками, Кэролайн боролась с головной болью. Попытки обуздать непомерные требования Дороти, при этом не обидев ни ее, ни ее мать, требовали определенных навыков, которые можно приобрести только за несколько лет дипломатической практики и которыми Кэролайн еще не обладала – она даже не представляла, что они ей вообще понадобятся. Дело также было в том, что Дороти определенно считала ее ниже себя по положению, и Кэролайн стала подозревать, что даже превосходному совету с ее стороны мисс Фроджертон все равно не последует.

Вздохнув, Кэролайн поднялась по ступеням городского дома леди Элинор и позвонила в звонок. Пожилой дворецкий открыл далеко не сразу, но его улыбка при виде Кэролайн подействовала как бальзам на израненную душу.

– Добрый вечер, мистер Вудфорд.

– Леди Кэролайн! Какой приятный сюрприз. – Он открыл дверь. – Вы зайдете, мисс? Ее светлость не упоминала, что вы поедете с нами.

Кэролайн отрицательно покачала головой, указав на собак, и протянула запечатанную записку:

– Нет, я только пришла передать ответ на приглашение, пока ее светлость не уехала.

– Какая жалость, мисс. – Дворецкий искренне расстроился. – Мы все по вам очень скучаем.

– И я по вам скучаю. – Кэролайн удалось улыбнуться. – Пожалуйста, передайте моей сестре, что я приеду на прием по случаю дня рождения Мэйбл.

– Мы все будем ждать вас с нетерпением. – Мистер Вудфорд взял письмо. – Мисс Сьюзан будет в восторге.

Кэролайн спустилась с крыльца и немного помедлила на улице, оглянувшись на дом, который прежде называла своим. В окнах горел свет, и она видела, как ее тетушка в спальне наверху готовится к выходу. Ее дядя, вероятно, до сих пор сидел у себя в кабинете, читал и курил трубку.

Если бы Кэролайн сейчас, взбежав по ступенькам, заколотила в дверь и умоляла бы тетушку позволить ей остаться, та бы согласилась – Кэролайн практически не сомневалась, но к чему бы это привело? Она бы навсегда попала в ловушку из обязанностей и благодарности семье, из которой уже не вырваться. Она потеряла бы и свое мнение, и возможность что-то изменить – и само ощущение себя как личности уже было бы не вернуть.

Удар от смерти отца и ужасающая правда о его долгах и растраченном состоянии уничтожили всякое чувство безопасности и защищенности, которое было у Кэролайн. Ее отец также сумел в обход закона использовать приданое, доставшееся ей и Сьюзан от матери, и оставил их обеих на милость родственников без гроша за душой.

За свою доброту тетушка ожидала вечной благодарности, но все, что могла чувствовать Кэролайн, – это тлеющий гнев, который никак не удавалось потушить. Наклонившись, она отвязала собак и отвернулась от дома. Кэролайн потеряла все и всех, кто был ей дорог, кроме Сьюзан, и она сделает все, что в ее силах, чтобы ее сестра никогда не оказалась в подобной ситуации.

Кэролайн почти повернула за угол, когда к дому подъехала карета: тетушка и дядюшка направились на ужин к лорду Антверпу, чей старший сын некогда весьма усердно ухаживал за Кэролайн. Увидь он ее сейчас, в тусклом шерстяном плаще, сером платье и солидной шляпке, он бы прошел мимо, сделав вид, что ее не существует. Кэролайн все острее чувствовала, что той, кем она прежде была, уже нет. Прошлая Кэролайн исчезала у нее на глазах, а вместо нее появлялась… кто?

На этот вопрос она пока не могла ответить даже себе самой. Кэролайн вновь двинулась вперед, и карета с ни о чем не подозревающими пассажирами промчалась мимо. Чувства Кэролайн были далеки от всепрощения, которое она должна была испытывать по отношению к тем, кто был к ней несправедлив, и единственное, что поддерживало ее в сложившихся обстоятельствах, – гордость, ледяной айсберг которой был спрятан глубоко в душе.

Кэролайн наслаждалась этой гордостью: пока что-нибудь не переубедит ее, что мир вовсе не такой безжалостный, каким предстал перед ней, она будет и дальше оберегать и подпитывать ее.

Глава вторая

– Быть не может! – воскликнула миссис Фроджертон, когда арендованный экипаж подъехал к Гринвуд-холлу. – Какой прекрасный дом!

После смерти матери и попыток отца подбросить двоих детей различным родственникам Кэролайн провела в Гринвуд-холле столько времени, что практически считала его домом. Увидеть его глазами миссис и мисс Фроджертон было одновременно занятно и поучительно.

Облицованный кремнем особняк стоял на одном уровне с несколькими водными каналами естественного и искусственного происхождения на почти лишенной деревьев равнине – даже вдалеке холмов не виднелось. Необъятное серое небо обнимало поросшие кустарником топи, на которых возвышался особняк, стоящий прямо на пути непрекращающихся ветров с Северного моря.

– Он просто огромен, – прошептала Дороти, вопреки обыкновению более молчаливая, чем ее мать.

– Сам дом был возведен в эпоху Тюдоров, а два крыла из кирпича достроили примерно сотню лет назад, – рассказала Кэролайн, пока они сидели в ожидании лакея, который должен был открыть дверцу кареты и опустить ступеньку. – Тетушка часто сетует на сложность планировки, но дядя и слышать не хочет о том, чтобы что-то изменить. Его семья жила здесь со времен Гражданской войны.

– А когда она была? – спросила Дороти.

– В семнадцатом веке, я полагаю. – Кэролайн опустила окно и вопросительно посмотрела на по-прежнему закрытые