— Вы живёте только с мамой?

— Да, папа с нами давно не живёт. В своё время он потерял работу в юридической компании и у него начались большие финансовые проблемы. Тогда мне было не больше тринадцати лет… С тех пор мы мотаемся с мамой по белому свету. Она тяжело работает, а я после учёбы ей немного помогаю. Извините, что я всё это вам рассказываю! Мне уже пора…

— До свидания, Лея… — несколько уныло произнёс я. — А вы завтра свободны? Если свободны, то можно будет сходить куда-нибудь и продолжить наше знакомство…

— Я согласна! — к моему удивлению ответила девушка, сверкнув светом золотистых глаз и поправляя локон каштановых волос, в которых утопали последние лучи солнца.

Мы договорились о точном времени и месте, а потом попрощались.

А на следующий день, в это же время, я встретил её у входа в дендрарий, под её ноги покорно стелились всевозможные цветы. В этом саду, как она говорила, ей нравилось гулять одной и, по обыкновению, собирать любимую сирень и фиалки.

Мы долго шли по тенистой чаще, вдыхая тёплый весенний воздух и аромат влажной сирени, шли молча вдоль одной тропинки, наши руки иногда соприкасались. А проходя мимо одного гигантского дерева, чья величественная крона почти достигла нежно-оливковой земли, я внезапно взял её за руку и наши губы впервые соединились в долгом поцелуе. Казалось, в эту самую минуту мы вспомнили, каково жить в том земном раю, из которого когда-то были изгнаны первые люди. Да, тогда мы ни о чём не думали.

Охваченные этим чувством, мы желали только одного: всегда стоять под сенью этого таинственного дерева… всегда быть вместе — и несмотря ни на что! С этого дня я был вхож в её дом, она представила меня своей маме, которой, как ни странно, я пришёлся по душе, да и она мне, признаться, очень понравилась, так как производила впечатление мудрой и спокойной женщины. Потом милая Лея показала мне свою библиотеку, от которой я был в полном восторге, хотя прежде читал не так часто. Собственно, это она привила мне любовь к чтению, открыла, если угодно, новый мир!

А потом, то ли в силу врождённой глупости, то ли из-за того, что так сильно был ослеплён навеянным мне образом — я, сам того не ведая, увлёк её душу в мой ад, как юную Персефону, некогда собирающую такие же невинные фиалки, как она сама. Правда, в отличие от той Персефоны, которая многим известна благодаря одному мифу, она вернулась в мир живых (к своей матери Деметре) и с тех пор ко мне не возвращалась.

Весна — мучительное время, оставляющее горечь во рту. Время, которое напоминает мне о тех днях, когда мы были с ней вместе. Как же я был тогда счастлив! А сейчас вот оглядываюсь на свою прожитую жизнь потухшими глазами, сидя в этом сыром и тусклом вагоне, и понимаю, что не было и уже не будет ничего прекраснее и светлее, чем эта сирень, что давно покоится между пожелтевших страниц моей книги, и встреча с этой самой девушкой… с девушкой в жёлтом платье!

*Ты моя жизнь и душа (лат.)

ГИБЕЛЬНОЕ МАНИТ

И нашёл я, что горче смерти женщина, потому что она — сеть,

и сердце её — силки, руки её — оковы.

Екклезиаст 7:26

Мимо городского парка с его оголёнными и безжизненными кистями, в морозный январский вечер, когда под фонарями печально серебрились снежные хлопья, неспешно проходил молодой человек: на вид лет двадцати пяти, худощавого сложения, средненького роста. Шёл он довольно вяло, с отрешённым стеклянным взором, будто бы уже пережил какую-то трагедию. И вдруг, как на беду, у самого входа в парк, он встретил взгляд болотно-зелёных глаз, лисьих и коварных — сквозь чёрную вуаль шляпки на него взглянула незнакомка. Она оказалась несколько ниже его и в целом походила на дикую лису. Также она была в чёрном пальто и в столь же чёрных сапожках на высоком каблуке.

— Сегодня холодный вечер, не правда ли? — остановившись, произнесла она хрипловатым голосом, и лисья улыбка растянулась почти на всё её мраморное лицо.

— Да, довольно добрый вечерок! — выдавил юноша в ответ, поразившись её победной красоте, от которой веяло чем-то сладостным и вместе с тем роковым. — Извините, а мы знакомы?

— Нет, но можем познакомиться!

— Что ж, я не против! Не часто же случается знакомиться зимой, да ещё с такой эффектной дамой вроде Вас!

— Ммм… благодарю за комплимент! А Вы не будете против, если мы не станем друг другу представляться? Мы же взрослые люди как-никак!

— Да, как Вам будет угодно!

— В таком случае предлагаю сходить куда-нибудь. К примеру, в кафе…

— Да-да, я как раз хотел…

— После чего, — перебила она. — можно пойти, как все взрослые люди, в какой-нибудь приличный отель… Выпить там красного, побеседовать по душам… Словом, прекрасно провести время!

— Звучит довольно заманчиво! — вставил молодой человек.

— Ну что ж мы стоим? Скорее пойдёмте!

Она горячо поцеловала его в замёрзшие губы и, взяв под руку, быстро увлекла за собой. Ещё немного — и эти двое уже в полупустом кафе. Глотая горячий латте, он не сводил с неё глаз. Сидела она элегантно — нога на ногу, в короткой кофточке нефритового цвета с полосками, в чёрной полотняной юбке до колена, которая, однако, не скрывала её стройные ножки. Она властно положила руку на его ногу, и по всему его телу будто пробежала мощная волна электрического тока. После чего они оживлённо собрались и вышли на воздух.

— Вы не против, если я закурю? — спросила юношу эта дамочка с прежней хитрой улыбкой, доставая из кармана пальто небольшую пачку с тонкими сигаретами.

— Да, конечно… курите! — спокойно ответил он, будто бы нисколько не удивившись тому, что она курит.

Её длинные пальцы с ярко-красными ногтями взяли одну из сигарет и поднесли к столь же алым губам. Клубы лилового дыма понеслись куда-то