этой дороге, мимо раскрытых дверей кузницы, сегодня то и дело проходили с весёлым гоготом парни и девушки, мужчины и женщины с песнями и музыкой.

Магни стучал мерно и сильно, в ушах стоял звон, по лицу и мускулистым рукам стекали капли пота, но сын кузнеца не привык оставлять работу недоделанной. Даже если бы сейчас в кузницу вошёл сам король, то и тогда бы Магни не отложил свою работу. С каждым стуком металл поддавался всё больше, выпрямлялся, лезвие оттачивалось, и вот, наконец, изделие было готово.

Магни взял его щипцами, вышел из кузницы и сунул лезвие топора в бочонок с холодной водой. В ней тотчас зашипело, и пошел густой пар. Магни вытер со лба пот и глубоко вдохнул свежего воздуха. Затем присел на пенёк, откинулся спиной к стене и вытянул ноги. Приятная усталость разлилась по телу.

Вдалеке слышались задорные голоса и весёлые песни. Магни с тоской повернул голову в ту сторону: нестерпимо захотелось пойти на поляну у края леса и праздновать вместе со всеми, пить пряное пиво, угощаться селёдкой с картошкой да танцевать всю светлую ночь до упаду. Но дома его ждали хворый отец и младшие сёстры. Магни тяжело вздохнул, а потом вдруг зарычал сквозь зубы и воскликнул:

— Да что мне, в самом деле, и не жить теперь! Схожу, развеюсь.

Он вернулся в кузницу, погасил горн, сложил инструменты в ящик, снял передник, накинул белую холщовую рубаху, вышел на улицу и закрыл за собой двери. На чуть потемневшем небе на одной его стороне уже взошла полная белая луна, а на другой медленно, не торопясь, опускалось солнце. Тёплые розовые лучи обливали верхушки сосен. Вечер поблёк, но было по-прежнему светло.

Магни решил сначала зайти домой и предупредить старшую из сестёр Линн, что сегодня его можно на ужин не ждать. Он шёл по дороге, тихо насвистывал песенку про маленьких лягушат и мыслями уже был на шумном празднике. Мимо, оживлённо щебеча, проходили Гретта и Далия. «Это ведь подружки Ульрики, — подумал Магни. — Странно, а где же она сама? Всегда эти девчонки втроём ходят».

Он остановил девушек, поздоровался и спросил, почему с ними нет Ульрики. Далия усмехнулась и сказала:

— Да верно в лес ушла.

— В лес? — удивился Магни. — Зачем?

— Искать огонь, — просто ответила Далия, продолжая лукаво улыбаться.

— Какой еще огонь? — нахмурился Магни. Далия ему никогда не нравилась, а сейчас — с этой кривой ухмылкой на лице — и подавно.

— Огонь любви, — с наигранной страстью произнесла Далия и рассмеялась.

Потом подхватила под руку Гретту и повела её по дороге, к праздничной поляне.

Магни сдвинул светлые брови. Что-то знакомое было в этих словах: «огонь любви». Потом он стал припоминать старинную легенду, в которой говорилось о двух влюблённых, что превратились в белое пламя. Неужели Ульрика на самом деле решила отыскать этот сказочный огонь?

Ульрика всегда была себе на уме, и характер у неё был тот ещё с детства. Рыжая девчонка-егоза втягивала его в сумасбродные затеи, но Магни был непротив: с таким другом никогда не заскучаешь. С уходом матери и навалившимися каждодневными заботами ему стало не хватать Ульрики. Они мало виделись, но девушка всегда так или иначе занимала мысли Магни. А в последнее время в его душе поселилось какое-то неведомое ощущение. Когда Ульрика приходила в кузницу с очередной работой для Магни, он чувствовал, как вскипает нутро от желания обнять её и поцеловать. Ульрика манила его, словно яркий огонь бедных глупых мотыльков.

Но признаться ей в своих чувствах Магни не решался: уж слишком непонятна была Ульрика. Она то шутила с ним и ласково улыбалась, то обдавала его прожигающим насквозь взглядом, то вдруг, как дикая кошка, взбрыкивала и ёрничала. Нравился ли он ей — Магни не понимал. В девушках сын кузнеца плохо разбирался. Всё время было не до них, ведь приходилось много трудиться и кормить семью вместо отца.

Мысли об Ульрике незаметно увели самого Магни с дороги и направили в сторону темнеющего леса. Если она и правда ушла за огнём любви в глубокую чащу, её нельзя было оставлять одну. Все знают, что сегодняшняя ночь особенная, когда просыпаются разные твари нечистые и устраивают шабаш в лесу. А заманить одинокую девушку на свой пир им ничего не стоит: заведут к себе на праздник и оставят там на веки вечные.

Магни поёжился от неприятных мыслей. Потом оглянулся: вдалеке виднелся родной дом, до которого осталось полсотни шагов. Затем, крепко сжав кулаки, повернулся к лесу и вошёл под его тёмные своды.

* * *

Солнце опустилось за горизонт, прозрачные лиловые сумерки наполнили лесную глушь. Высокие, будто достающие до неба, сосны мерно раскачивались под порывами ветра и иногда тихо скрипели. Ульрика ступала по мягкому, слежавшемуся за долгие годы ковру из опавшей хвои. Терпкий, смолянистый запах успокаивал, а легкий полумрак леса обволакивал, словно пуховое одеяло. Ульрика, распустив длинные косы, шла не спеша, приветственно касалась шершавых стволов, мыслями и душой растворяясь в безмятежном спокойствии ночного леса.

Ни зыбкой темноты, ни одиночества Ульрика не страшилась. Она часто сбегала в лес, подолгу гуляла, выискивая новые неисхоженные тропы. Не раз приходилось Ульрике плутать по густым чащобам, но, уставшая и измученная, она всегда находила дорогу домой. Отец поначалу ругал её, потом смирился и лишь напоминал каждый раз, чтобы с собой сумку с хлебом да водой брала. А мать только вздыхала — мол, что за девка бедовая растёт. Характером вздорная, упрямая, своевольная, ты ей слово — она тебе десять в ответ. Ульрика была в семье третьей из пяти детей, но хлопот с ней было больше, чем с другими. Родители мечтали выдать её поскорее замуж. Вот только Ульрика каждому давала отворот поворот, ведь ей никто не нужен был, кроме Магни, сына кузнеца.

В мыслях о нём Ульрика шла по тихому лесу, по привычным тропам. Но куда именно идти — Ульрика не знала. Ничего не говорилось в легенде о том, как найти в огромном лесу поляну, где горят вечные костры и куда на праздник собирается лесной народ.

В небе уже поднялась полная луна, залив белым светом верхушки деревьев, отчего по лесу пролегли черные тени. Ульрика остановилась, огляделась и прислушалась — быть может, какой-то знак покажется или послышится. Но лес жил своей обычной жизнью: редко-редко хрустнет сучок, вдалеке ухнет сова, тонко пропищит мышь. Да комары назойливо и беспрестанно тянули свои песни.

«Чтобы найти огонь — нужно любить или желать любви, сильно и