А Маккинби не находит сил сказать Делле, что Берга убили.

Просто боится причинить ей боль…

— Задета честь моей семьи, — дожимал Дик Монро. — Моя внучка — дура. Я знаю, ты и сам так думаешь. Это единственное, в чем я с тобой соглашусь. Я был против вашего брака. Но развод — это уже ни в какие ворота не лезло. Тем не менее я промолчал. И ты хочешь, чтобы я стерпел еще и это?! Какой-то ублюдок обрюхатил мою внучку и живет себе припеваючи, а Кэрол растит дочь без мужа! Ты найдешь его и привезешь сюда.

Дик Монро показал пальцем в пол у себя под ногами. Маккинби внимательно рассмотрел предложенное место. Он мечтал, чтобы Монро поскорей заткнулся. Искать Гая Верону, истинного отца ребенка, бессмысленно. Пропал без вести два года назад. Пропал где-то в Темном Лесу, на территории, которую наши не контролируют. Скорей всего, мертв. Если и жив — оттуда не выберется. Маккинби помнил этого тихого, слабого, но неглупого и приятного своей незлобивостью человека. Он не хотел привозить его к Дику Монро. Потому что Монро — старый напыщенный придурок. Считает себя дьявольски хитрым мафиозо. Видали мы таких… в гробу. У него мозгов не хватает понять, насколько Гай Верона идеальный муж для Кэрол. Гай будет терпеть все — и продолжать любить ее. И никогда не предаст. Жаль, что он пропал.

— Гонорар — так и быть, я забуду, что ты поступил с моей внучкой как последний подлец. Ты, говорят, гений. Понимаешь, чего стоит моя добрая воля.

Маккинби не слушал. Его занимала саднящая бровь. Две недели не заживает. Вроде бы Делла зашила как надо. Не заживает. Шрам останется. Пусть останется: Маккинби не стеснялся своих ран. Одной больше, одной меньше.

Надо сказать Делле про Берга. Взять и сказать. Сегодня же. Да, ей будет больно. Но она все равно узнает рано или поздно.

Из-за чего все-таки она развелась с ним? Маккинби верил, что она не помнит. Берги помнят, но выцарапывать из них информацию — занятие утомительное, а главное, розыски не удастся сохранить в секрете. Что, если Делле самой не хочется помнить? Истерическая амнезия. Однако что такого должен был натворить Берг, если у нее, разведчика, случилась амнезия?

Теоретически можно спросить Ника Берга. Он в стороне от семейных дел, но знает наверняка. Он журналист не только по профессии, но и по призванию.

Точно, Ник.

— Пришлите все, что у вас есть на этого человека, ко мне домой. — Маккинби поднялся. — Сейчас не возьму. Мне нужны свободные руки и чистая голова, я хочу пройтись.

Дик Монро выпрямился и смерил его взглядом:

— И кстати, с чего вы взяли, что он сбежал? Может, он давно умер?

— Его счастье, если так. Тогда ты привезешь мне его труп.

Маккинби никогда не обращался на «ты» к потенциальному клиенту, даже если знал его тысячу лет. А Дик Монро не говорил «вы» никому.

— Вот делать мне больше нечего, — сказал Маккинби спокойно, — как возить кости Гая Вероны. Мне надо Берга по-человечески похоронить, а ты тут со своим Вероной.

Дик Монро застыл и совершенно другим тоном спросил:

— Берг… всё?

— Да.

— Ч-черт… Когда?

— Неделю назад. Я узнал позавчера.

— Что-нибудь известно?

— Как обычно, почти ничего. Кроме того, что виноват сам. Посмертно обвинен в измене.

— О-о, любимая отмазка наших военных на все случаи жизни. Продался диссидентам, ага. Или кто-то там копает под Бергов в целом?

— Сомневаюсь, что они вообще поняли, с кем имеют дело. Он сменил имя и держался очень замкнуто. На репутации семьи это все не скажется. А что именно произошло… Думаю, он, как обычно, решил сыграть в свою игру на чужом поле.

— Передай мои соболезнования Делле.

— Она еще не знает. У меня духу не хватает сказать ей.

Дик Монро очень внимательно посмотрел на Маккинби:

— Думай обо мне что хочешь, я, разумеется, дьявол, но чего-то меня тоже не тянет быть черным вестником.

Маккинби промолчал.

— А теперь она еще и идеализирует его, — внезапно вздохнул Дик Монро. — Маккинби, что скажешь, если я заплачу тебе за компромат на Берга? Разумеется, Делла не узнает, кто собирал…

Маккинби приподнял здоровую бровь, показывая иронию.

— …а мне не впервой выступать в роли осквернителя святынь. — Дик хохотнул: — Зря она с ним связалась.

— Ты бы предпочел видеть на месте Берга кого-нибудь другого?

— Маккинби, не прикидывайся идиотом. Я предпочел бы видеть на этом месте себя. Единственная женщина, с которой мне нескучно. Но она слишком умна, на мой вкус.

— Поэтому ты предпочел бы Бергу меня.

— Как вариант, — согласился Дик. — Тебе этого не понять: ты слишком молод. Хотя с возрастом, наверное, поймешь. Худшее оскорбление твоих достоинств — когда женщина, к которой ты неравнодушен, уходит к мужику, который ногтя ее не стоит. Она меняет тебя на убожество.

— Да, мне этого не понять. Может быть, потому, что я не считаю Верону убожеством.

Дик поморщился:

— Я не про тебя и Кэрол. Я тоже не считаю Верону идиотом. По крайней мере, от него получилась красивая девочка. Да и сам он не претендует на титул пупа земли. Есть у него достоинства, есть. В общем, если мы с ним когда-нибудь увидимся, я сначала подумаю, не выгоднее ли сохранить ему жизнь. На моих условиях. Но я по крайней мере рассматриваю такой вариант! Значит, мужик уже не пустое место. — Подумал и добавил: — Если он сгодится хотя бы на то, чтобы Кэрол прекратила бегать по бабам, — уже хорошо.

— А что, опять? — удивился Маккинби.

— Да как с цепи сорвалась, — поморщился Дик. — Одна, другая, третья… Я даже боюсь, как бы она в Деллу не влюбилась. Впрочем, с этим я сам справлюсь. Маккинби, а то соберешь компромат на Берга?

— Нет.

— Не сомневался, что ты так ответишь. Ладно, тогда не мешай мне помочь Делле другим способом.

— Не советую.

Дик отмахнулся:

— Оставь ревность для другого случая. У тебя мудрости не хватит решить эту проблему. Делла все равно узнает и возненавидит тебя за то, что скрывал от нее. Все женщины в этом плане одинаковы. Никто не скажет тебе «спасибо» за то, что ты берег ее чувства и желал добра. Она возненавидит тебя, а из Берга сотворит памятник и икону. Ладно, ты свои шансы похоронишь, это лишь половина беды. Другая — ты похоронишь шансы Деллы. Со своими делай что хочешь, а портить жизнь Делле я не позволю. Имею право, — веско добавил он, — я все-таки был президентом попечительского совета, когда она училась в школе!

— У нее дед умер этой зимой, — невпопад сказал Маккинби.

— Я в курсе. Хороший человек был, кстати. А теперь еще и Берг. Она не будет разбираться, плох он или хорош. Она просто распространит на него недовысказанную любовь к деду. У меня крутится что-то в голове, где-то я слышал нечто подходящее для нашего случая… Ты можешь отвлечь Деллу на пару месяцев? Так, чтобы она точно не узнала про Берга?