Медленно, стараясь не поддаваться отчаянию, он попытался понять, как это произошло.

Шестеро мужчин. Они приехали с севера. Когда заметили лагерь, спрятались в кустарник, росший по берегу ручья, и изучили обстановку.

Должно быть, это произошло в полдень. (Рядом с Джонни валялась пустая бадья, сковородка лежала на развороченном кострище.) Затем они медленно приблизились. Как раз в этот момент Джонни наполнил водой бадью и отходил от родника (отпечатки его сапог на обратном пути от родника стали глубже). Здесь они его и остановили.

За время преследования, Джордан дважды задерживался у водных потоков, но каждый раз вновь находил след. К этому времени он мог сопоставить отпечатки копыт каждой из шести лошадей со следами ее всадника. Он изучал следы вокруг их стоянок и следы, когда они двигались вперед, и уже сейчас кое-что знал, в каком порядке они едут и их привычки.

Один из этих людей редко выкуривал больше половины сигареты. Обычно он делал несколько нервных затяжек, а затем выбрасывал окурок. У другого были мексиканские шпоры с большими колесиками, которые оставляли характерные отпечатки, когда он садился на корточки.

Через неделю пути Трэйс въехал на улицу Токеванны. В городе была единственная пыльная улица, застроенная обычными глинобитными домами, с выходящими на улицу слепыми стенами. На улице слонялся без дела один-единственный человек, который бросил быстрый, испуганный взгляд на клеймо его лошади и нырнул в салун.

Трэйс Джордан спрыгнул с лошади и привязал ее к коновязи. Когда он вошел в салун, того человека и след простыл. Трэйс заказал выпивку и обернулся к трем мужчинам, играющим в карты… еще один человек опирался на стойку бара. Джордан как бы невзначай глянул на его шпоры.

— Выпить хочешь?

Мужчина кивнул. Это был молодой человек с суровой внешностью — по виду ковбой. Когда стаканы наполнили, ковбой поднял свой и, глядя на Трэйса Джордана, сказал:

— За тебя и удачу в пути.

Они выпили, и Трэйс спокойно заметил:

— Пожалуй, задержусь здесь на время.

— Мой тебе совет, — молодой человек улыбнулся, — лучше двигай дальше!

Намек был очевиден. Для человека, который околачивался на улице, клеймо «ДХ» на лошади Трэйса что-то означало, и, возможно, он знал об убийстве Джонни. Знал, а может, был одним из убийц. Ясно одно, зайдя в салун, человек что-то шепнул этому парню. Теперь Трэйса предупреждают, чтобы он убирался отсюда, похоже, у этой шестерки бандитов здесь есть друзья.

— Лошадей угнали, — сказал Джордан. — Моего напарника убили. След привел сюда.

Парень больше не улыбался. Одним глотком он допил стакан и отступил от стойки.

— Все зависит от того, сколько жизненного пространства нужно человеку.

Джордан ждал объяснения, полностью контролируя помещение. Люди за столом насторожились и стали прислушиваться к их беседе.

— Шесть тысяч миль где-то там или шесть футов здесь.

Все сомнения рассеялись, след привел куда надо. Трейс отвернулся от стойки. Парень насторожился, он понял, как опасен этот высокий несгибаемый одиночка.

— Чипсы я уже купил, — сказал Джордан. — Теперь надо заняться этим делом.

Он отошел от стойки бара и вышел за дверь. На улице увидел высокого седого старика, ехавшего на серой как сталь лошади, которую Трэйс укротил лично. С ней пришлось повозиться, но после лошади рыжей масти, эта была лучшая.

Старик соскочил с лошади. В его движениях было что-то королевское, а в глазах застыло выражение жестокости и стремление повелевать.

Трэйс Джордан сошел с веранды салуна и направился к старику беззаботной походкой охотника, который знает, что спешит прямо в пасть ко льву. Скоро он остановился… на пороге салуна появился еще один свидетель.

Клеймо на крупе лошади было поставлено профессионалом. «ДХ» было переправлено на «СБ».

Старик взглянул на него поверх седла, его взгляд был тверд и беспощаден.

— Что случилось? Ищите кого-нибудь?

Перед глазами Джордана явственно возник лежащий в сухой грязи у родника Джонни, и он сказал:

— Я ищу человека, который украл у меня эту лошадь. Она моя. Я поймал ее. Я ее укротил. И я поставил на ней клеймо «ДХ».

В глазах старика промелькнула искра ярости.

— Ты называешь меня конокрадом?

Он обошел лошадь и встал перед Джорданом. Через его плечо было перекинуто ружье.

— Я сказал лишь, что лошадь, на которой ты ездишь, моя. Эта лошадь ворованная.

— Ты грязный лжец!

В тот момент, когда рука старика коснулась ружья, Трэйс Джордан выстрелил ему в живот.

Через прицел еще дымившегося ружья, Джордан посмотрел на сторонних наблюдателей.

— Идите оба сюда, снимите с лошади попону и накройте его. — Пока они шли, он сказал: — Если у коня нет четырехдюймового белого шрама, я лжец.

Шрам был на месте…

— Это не важно, — сказал один из мужчин, — может, это и твоя лошадь, но этот старик не был вором. Будет лучше, если ты уедешь отсюда, пока тебя не повесили.

Трэйс посмотрел прямо в глаза умирающего.

— Это была моя лошадь, — повторил он. — Моего напарника убили во время похищения.

Казалось, время остановилось, когда старик пытался что-то сказать, но в этот момент на его губах выступила кровавая пена и он умер.

На улице раздался пронзительный крик:

— Он уложил Боба Саттона! Он застрелил Боба!

Из дверей народ повалил на улицу.

На бегу ударив плеткой своего рыжего скакуна, Трэйс Джордан вскочил в седло и помчался из города. Вокруг свистели пули, но ни одна из них не причинила вреда.

И вот теперь он здесь, на вершине столовой горы под палящим солнцем. Он умирает прямо в седле. Впереди не было ничего, кроме маячивших вдали голубоватых холмов и безымянных таинственных каньонов.

Внезапно мустанг вскинул голову и остановился.

Превозмогая боль, Джордан повернулся, оглядываясь вокруг, но, насколько хватало глаз, вокруг не было ни одной живой души, кроме одинокого канюка. Волны жара искажали очертания растущего здесь можжевельника, но все вокруг было неподвижно, не было, никаких признаков жизни, а затем он увидел следы.

В пыли были видны следы крыс, а также следы лани.

Они вели к краю обрыва и там исчезали. Почему это так важно? Он терялся в догадках, но мустанг нетерпеливо тянул удила, и Джордан предоставил лошади свободу действий. Этот конь, рожденный в горах, одним прыжком оказался у края скалы и встал. Под ними петляла узкая тропка. Именно к ней вели следы. Джордан попытался сосредоточиться на тропке. Следы одинокой крысы еще ничего не значили, но следы оленя на этой тропинке могли означать воду. Запах воды мог бы остановить лошадь, ведь животное уже полумертвое от жажды.