Друг кивнул, по-прежнему разглядывая кусочки фарфора, словно нет ничего более важного в мире.

— А мне вот давно ничего не снится.

— Совсем?

— Я просто проваливаюсь во тьму, когда засыпаю, меня оттуда кто-то зовет, а потом прогоняет прочь. И так каждый раз. Забавно? — но в голосе Тейна не слышалось ни капли забавы. — Потом я думаю, что просыпаюсь, но на самом деле проваливаюсь лишь глубже, и вокруг появляются эти… огни, — его взгляд смягчился, будто он вспомнил летний день. — Среди них тепло. И спокойно. Мне кажется, что они живые, кажется, что я мог бы стать таким же огнем, но что-то меня к ним не пускаем. Тогда я окончательно просыпаюсь.

Помедлив, Тейн снова взял один из осколков, и стало понятно, что он не собирается больше ничего говорить.

«Какая же опасная вещь, эта победа», — понял Лир. С одной стороны, ты получаешь то, о чем так долго мечтал, но с другой, обязательно что-то теряешь, что-то не менее ценное, чем мечта, что-то, что порой эту мечту даже обесценивает. Но ведь Хэллхейт ничего не потерял? А что потерял, получил обратно, как доверие Дафны и Никка. Значит ли это, что ему повезло или что его война не окончена?

— Ты сказал огни, Тейн, — Лир облизал губы, колеблясь. — Они мерцают? Как звезды?

— Откуда ты знаешь?

— Догадка.

Словно невзначай, их глаза встретились, но даже без этого Лир знал, что Тейн слышал фальшь в его голосе. Оба скрывают что-то, оба чего-то боятся, оба чего-то ждут. Однако никто из них не стал продолжать разговор, и Лир поднялся на ноги, собираясь занять себя делом, чтобы поменьше размышлять о мечтах и потерях.

— Раз уж все равно встал, — с наигранной легкостью сменил тему Тейн, — найди хозяйку этого дома, пусть она выгонит Ирна. Он храпит и мешает мне думать.

Лир глянул через плечо. И Ирней, и Шандар по-прежнему крепко спали, ни разговор фоморов, ни разбившаяся кружка их не потревожили.

— По-моему, друг Никка храпит громче, — заметил он.

— Не-а, — отмахнулся Тейн, — Шан пусть остается. Обещал мне сегодня показать, как с помощью кристаллов рисовать объемные узоры изо льда.

— Как скажешь.

Еще какое-то время Лир наблюдал, как Тейн рассматривает осколки, точно ищет в них закономерность, и в конце концов начинает их собирать. Хэллхейту показалась чуднóй, даже пугающей, его собственная идея: точно так же он периодически собирает по кусочкам свои мысли и чувства, пытаясь понять, как они сочетаются, почему противоречат друг другу и где недостающая деталь пазла, не позволяющая ему понять самого себя.

— Ну, что еще? — Тейн уставился на Лира из-под бровей. Та мимолетная искра в его глазах, которая появляется только, когда говоришь что-то личное, бесследно исчезла.

— Проваливай-ка и ты, Хэллхейт, да?

Приятель едва заметно, невесело усмехнулся:

— Ты всегда умел подбирать нужные слова.

Кивнув, Лир оставил его. Обошел бубнившего что-то во сне Ирна, перешагнул через рассыпанные на полу пряники и вышел из комнаты, в своем воображении возвращаясь к повседневным заботам. Хоть он и сказал Тейну, что война позади, фоморам и даитьянам только предстояло научиться жить в мире. И теперь наследник Крейна обязан был этот мир (который никогда не умел удержать) каким-то образом воссоздать.

Только за вчерашний вечер Ирн дважды поругался с Чарной из-за того, что та утверждала, что пунш в Патиле делают лучше, а Тейн, прежде чем подружиться, чуть не подрался с Шаном, который осмелился заявить, что среди фоморов нет достойных артистов. А если бы у одного из них оказался при себе меч? А если представить эти ссоры в масштабах двух стран?

Задумавшись о предстоящих делегациях и договорах, в прихожей Лир чуть не столкнулся с той самой Чарной, выскочившей из-за поворота ему навстречу. Фоморка возмущенно взвизгнула, однако даже не удосужилась отойти, лишь уставилась на Хэллхейта своими большими карими глазами, оказавшимися в сантиметре от глаз Лира.

— Доброе, эм… — Локон ее рыжих волос защекотал его шею. Лир сделал полшага назад, — утро.

— Доброе? Как же, — фыркнула Чарна. Она демонстративно покрутила перед его носом яблоком, с которого кинжалом срезала ломтик и отправила в рот. — В этом доме ничего нет кроме фруктов. Уже восьмое жру и до сих пор не наелась.

При виде кинжала в голове опять ожил сон.

«Ты предал меня, Лир. Предал нас всех…»

— Где Дафна? — выпалил он прежде, чем успел себя остановить.

— Дафна-а, — задумчиво протянула Чарна, чавкая. — А как Регинслейв? Больше не хочешь грабить со мной оружейные склады в Забвеннике? Не интересно уже нам выслеживать торговцев редкостями на Земле вдвоем? Или хотя бы, — она прищурилась, положив очередную дольку себе на язык. — Сыграть в спарринг на арене Нараки?

Лир был не в настроении играть.

— Откуда я знаю, где коротают время царевны, ваше величество, — сдалась Чарна, поняв это. — Но на месте Аурион я бы спала. Да в общем-то я и спала, пока пустой желудок меня не разбудил, не знаешь, в этом доме есть мясо? Может, стейк какой или котлетка?

— Во всей Сутале ты не найдешь ни единой котлетки. — Подумав, Лир скривил губы в усмешке: — Но если так хочешь чего посытнее, Тейн жаловался на храпевшего Ирна.

Лицо Чарны перекосило, будто ей предложили погрызть кору.

— За кого ты меня принимаешь, — возмутилась она и наконец засмеялась. — В Ирне же одни кости. Тем более, если даитьяне и правда все травоядные и питаются листиками…

— Фруктами.

— Да хоть корешками, я жрать хочу, Лир!

— Тогда не ешь Ирна, — он даже не стал спрашивать, почему Чарна не рассматривает вариант вернуться в Патил, раз уж так голодна. Все, что напоминало о Хорауне, она безмолвно предпочитала игнорировать в последнее время. — А спроси, может, он прихватил что с Земли.

— Хм, а это идея, — в глазах Чарны мелькнул озорной огонек. — Я бы не отказалась от чизбургера.

Подмигнув на прощание, Регинслейв промаршировала мимо Лира в гостиную. Прежде чем уйти, он видел, как упал табурет, выбитый ловкой ногой Чарны из-под Ирнея, а следом рухнул и сам Ирн, моментально проснувшийся с рассерженным воплем.

«Именно так и выглядит перемирие», — решил Лир, глядя на согнувшуюся пополам от хохота фоморку, которую осыпал проклятиями даитьянин.

Хэллхейт поднялся по подвесной лестнице на второй этаж и, повернув ручку двери, зашел в одну из комнат в самом конце коридора.

Спальню еще окутывала ночь: сквозь стеклянную крышу узкая полоска бледного света падала на кровать, скомканное в углу одеяло и белоснежную прядь волос Дафны. Точно владычица подлунного царства, даитьянка спала, поджав ноги к груди и укутавшись в мантию. Ее лицо было безмятежным, но в то же время серьезным, и Лиру вспомнилось, как он — нет, Тер — впервые увидел Дафну на уроке по фехтованию: ее волосы сверкали при каждом движении, как снизошедший на землю небесный огонь, а взгляд был гордым и неприступным. Даже самый изящный меч в бою не бывает так опасен и так прекрасен, как Дафна в тот день в глазах Тера.