Война в её прошлом понятии давно не велась, никто не шёл до победного конца, никто не хотел нести потери, штурмуя чужие столицы. Каждый бил каждого, но бил не смертельно, и это устраивало всех.

Здесь сложились странные, часто дикие правила, с оглядкой на которые жили все двести шесть миров некогда единого союза. Здесь каждый грабил каждого и это был нормальный порядок вещей. Здесь взятые в плен при космической атаке, ровно как и захваченные в ходе грабительских рейдов, вмиг превращались в низших существ и это тоже считалось нормой.

Старик пояснил, что за века насилия и крови люди стали невосприимчивы к чужой боли. Он при каждом удобном случае твердил, что жизнь человека здесь ничего не стоит, и призывал к смирению, но Тим не желал мириться с таким положением.

К шестнадцати годам у неглупого, успевшего хлебнуть юноши сложились собственные взгляды на понятия «хорошо» и «плохо». Выросший в иных условиях, смотрящий на мир по-другому, Тим первое время не верил глазам, видя, что люди способны делать с людьми.

Позже, ежедневно сталкиваясь с унижением, оторопь сменилась зудящей злостью. Тим не собирался прощать смерть отца. Не собирался прощать разлуку с матерью, слёзы близких и их унижение. Он ещё не знал, как и что будет делать, но точно знал, что сделает всё, чтобы найти виновных в их муках. Мысли о мести пока отложил, первейшей себе задачей поставил выжить и найти.

* * *

От мыслей отвлекло возникшее в клетке движение. Продавец и покупатели пришли к согласию, и в просторной торговой клетке разыгралась очередная драма. К невольникам вломились подручные Корола. Покупателей интересовали исключительно мальчики и следующие минуты, Тим слышал вой матерей и видел избиение отцов. Как только детские запястья пристегнули к заготовленному покупателями тросу, торговец указал на него.

— Отдам за треть цены, — предложил он.

Брезгливо осмотрев лоскуты висящей на лице и руках Тима кожи, седовласый поджал губы.

— Дохлятина не нужна, — отверг он предложение.

— Видок не очень, — согласился торговец, — но после болот Сармана ждать другого было бы смешно.

— Болот Сармана? — переспросил покупатель, ещё раз оглядев Тима.

— В точку, — подхватил Корол, — взял его почти даром, отдам так же. Ему шестнадцать, низкорослый, по росту вам как раз подходит.

— Сарман и сила, — усмехнулся седовласый, но всё же опять запустил руку в сумку. — Встань, — приказал он Тиму, — подойди.

— Здоров и силён, — видя удивление, развивал успех Корол. — Он у меня неделю, все тяжёлое на нем. Ну-ка, подними это барахло, — указал он на лежащего без сознания отца пристёгнутых к тросу близнецов, — и брось вон там, — указал он на дальний конец клетки.

Люди с корабля смотрели, как Тим поднял взрослого человека и твёрдой походкой перенёс в указанное место.

— Говорю вам, — скалился Корол, — этого щенка бог силой не обидел.

Дождавшись, когда последнего пристегнут к тросу, седовласый кивнул молодому, и унылая процессия двинулась по оживающим после дневного зноя улицам. Выбравшись за город, хозяева и их собственность направились к потресканному полю расположенного за холмом космодрома.

* * *

— Хватит скулить, — зло шипел Марин, потирая саднящую ладонь.

Марин, так он велел себя называть. Ему с одинаковым успехом можно было дать как сорок, так и шестьдесят. Высокий и худой, коротко стриженный, с небрежной бородкой и сеткой морщин в углах раскосых хищных глаз, он сразу вызвал неприятный холодок в ощущениях Тима.

— Встань, грязь, — ронял слова Марин, нависнув над присевшим Кояном, потирающим отбитую затрещиной макушку.

Он вновь замахнулся, но Коян проворно вскочил и встал рядом со всеми.

— Говорю один раз, повторять не буду, — заложив за спину руки, прогуливаясь перед понурым юным строем, пояснял Марин, — хотите ныть, выть, скрести зубами или страдать по мамке, можете это делать…, про себя, — добавил он, остановившись напротив Кояна.

Проведя ладонью по щеке парня, Марин выставил мокрую от слёз пятерню на всеобщее обозрение.

— За сырость буду бить.

* * *

Марин стал первым, кого увидели невольники, едва поднявшийся с планеты десантный катер, пылинкой облетев огромный, заслонивший звёзды крейсер, вплыл в створы кормового шлюза. Перекинувшись парой слов и вручив Марину невольников, седовласый с попутчиком пересекли ярко освещённую шлюзовую палубу и скрылись за громоздкими контейнерами.

Дёрнув за трос, Марин задал группе направление. Тим уже совершил пару межзвёздных перелётов, да и техники за два года на болотах он повидал много, но так долго передвигаться внутри корабля довелось впервые.

Прогулка по полутёмным переходам, эскалаторам, лифтам и открытым подъёмным площадкам длилась более часа. Всё это время Тим без устали вертел головой. Глазея по сторонам, он напрочь забыл, кто он и как сюда попал. Стянувший запястье браслет и понурые спины впереди идущих не могли оторвать Тима от изучения внутренностей гигантского крейсера.

Шли техническими тропами, минуя главные, используемые экипажем палубы, но это ничего не меняло. Минуя тёмные, либо заставленные непонятными агрегатами залы, слыша шелест и треск механизмов, Тим внимательно смотрел на мерцание панелей и голографических интерфейсов. Тайком глядя на встреченных, одетых в комбинезоны людей, обслуживающих агрегаты, ловя обрывки их речи, Тим губкой вбирал всё новое, что тянулось навстречу.

В очередной раз спустившись по гулкой железной лестнице, миновав отъехавшую при их приближении переборку, Марин завёл детей в небольшое в сравнении с виденным помещение. Отстегнув от троса, выстроив детей в ряд, он собрался говорить, но плач Кояна привлёк его внимание.

Закончив экзекуцию, Марин вернулся к несказанным словам.

— Запомните этот момент, — отразился его голос от блестящих металлом стен, — вы, жалкие выродки, удостоились чести работать и сдохнуть на борту боевого крейсера космических сил Сайдона.

Тим вспомнил все, слышанное о Сайдоне. Стало тоскливо. Союз Сайдона — второй по количеству объединённых на просторах содружества систем. Старик Андрикс говорил обо всех крупных образованиях. Касался быта, устройства и множества других аспектов, но в данный момент в голову лезли лишь слова о жестокости, которой славились солдаты Сайдона.

— Это, — напомнил о себе Марин, обведя рукой пространство, — центральный распределитель бортового арсенального погреба. Здесь ленты элеватора, — указал он на ряд транспортёрных дорожек, тянущихся от подсвеченных индикацией раздатчиков с одного края и с проёмами разного диаметра в противоположной переборке, — а эти люди, — ткнул Марин пальцем в стоящих чуть поодаль двух молодых мужчин и женщину в такой же серой форме, что и их покупатели, — бравые пехотинцы Сайдона, которым барахло вроде вас должно кланяться при каждой встрече.