Моему крику сам Станиславский бы поверил.

– Закончила? У тебя есть десять минут на сборы.

Я даже рот открыть не успеваю, как дверь захлопывается. Нет, ну кем он себя возомнил? Да как он смеет мне не верить? Сейчас возьму и из вредности все его шампуни и гели в раковину солью. Будет знать, что со мной шутки плохи.

Включаю фен и продолжаю сушить волосы. Это скучно, но надо как-то оттянуть время. Конечно, я знала, что легко не будет. С Козловским все всегда сложно. Козлиной был, козлиной и остался. Как я вообще могла в него влюбиться? Фамилию его примеряла. На полях в тетрадке его имя писала.

Одно оправдание: мне было шестнадцать и я была дурой. Слава богу, поумнела.

Поправляю волосы и открываю дверь – прошло сорок минут. Моего чемодана нет в поле видимости. Надеюсь, он его из окна не выкинул. Иначе…

– Все думают, что ты на даче, а ты здесь. Зачем?

Козловский за моей спиной.

Была бы трусихой, уже давно бы орала и прыгала на одном месте.

Впрочем, прыгать хотелось, но по другому поводу.

– Неужели большой мальчик позвонил родителям и пожаловался на маленькую девочку? Фи, Артёмка, – разворачиваюсь и цокаю языком. – Стучать не по-пацански.

– А ты где здесь пацана увидела? О чем думала вообще, когда ключи воровала? Ты на юридическом учишься. Не в курсе, сколько тебе дадут за кражу?

При первой же возможности превращу его жизнь в ад.

Клянусь.

– Не своровала, а одолжила, – и этому приходится все объяснять.

– Суть не меняется. Ты здесь не останешься. Завтра же домой отправлю. Поняла? – рявкает Козловский. – Закройся в комнате, и чтобы до утра не выходила.

Какой серьезный.

Но он сказал «завтра». А меньше часа назад давал мне на сборы десять минут. Как быстро он свое мнение меняет.

Мне это только на руку.

– Тогда тебе придется сделать мне чай, – заявляю, прошмыгивая мимо него в свою комнату. – Раз мне выходить нельзя, сам принесешь. И это… Улыбнись хоть. По взгляду вижу, что рад меня видеть.

Его взгляд о другом говорил.

Хотя неважно.

Я остаюсь.

Это главное. Козловский просто еще не понимает, что целый месяц мы будем жить с ним под одной крышей.

Вот обрадуется.

– И Артём разрешил тебе остаться? Была уверена, что выпрет и пинка еще даст для быстрой скорости.

На другом конце трубки слышу издевательский смешок, а сама губы дую. Маринка меня с первого класса знает. Неужели думала, что какой-то Козловский сможет мои планы испортить?

– Подожди, как ты осталась? Как? Угрожала? Умоляла? Силу применила?

У кого-то фантазия разбушевалась.

– Ты когда последний раз Козловского видела? Моей силы не хватит, чтобы палец его загнуть. О чем ты, подруга? Артём первый извинился и любезно предоставил мне свою комнату. Все просто.

Кажется, я услышала, как челюсть Ермаковой со звоном приземлилась на паркет.

– Да ты врешь.

Э, нет. Все-таки знает меня.

– Ну, стала бы я врать. Так все и было.

Почти.

Чай он мне, конечно, не принес, зато я узнала, как мужики бурчат себе под нос. Нужно просто свыкнуться с тем, что не всех в детстве правильно воспитывали. И не забывать, что, даже если человек смотрит на тебя как на преступника, это еще не значит, что ты его бесишь. Козловский просто сухарь. Уверена, что в душе он был счастлив, увидев меня.

– То есть, ты остаешься?

– Ага. – Тихо подхожу к двери, чтобы убедиться, что меня не подслушивают, потом разворачиваюсь и к зеркалу иду, одной рукой щеки натирая. Больно, конечно, но для дела надо. Не зря я всю косметику с собой прихватила. Сейчас так намазюкаюсь, батюшка перекрестится и скажет, что Высшие силы бессильны против неизвестного недуга. Медики вообще рукой махнут. Против такого Козловский точно не попрет.

– Влада, как у тебя это получилось? – с нескрываемой завистью в голосе спрашивает подруга. – Артём ведь приказывал тебе держаться от него подальше. А тут комнатой поделился.

– Природный магнетизм, – не сдаюсь я, не собираясь рассказывать Маринке о своем положении в этом доме. – Купился на мои чары и пропал парень. У тебя там все нормально? Мама не звонила?

С кем-то же Козловский вчера вечером разговаривал. Вряд ли с моими родителями. Они бы тогда ночью приехали, чтобы образумить единственного ребенка. А кто еще про дачу знает?

– Никто не звонил. Ты вернуться не хочешь? Я не смогу целый месяц на даче торчать. Тут интернет через раз ловит.

– Марин, мы же договаривались. И ты обещала помочь.

– Я переоценила свои силы. Тебе вот легко говорить. Красавчик под боком и все условия для комфортной жизни. А я без интернета, понимаешь, как мне сложно?

– Книжки читай.

– Не хочу. Лучше послушаю, как у вас с Артёмом все проходит. Сердечко екнуло, когда его увидела?

– Должно было? Марин, три года прошло. Заканчивай думать, что я до сих пор с ума схожу по этому пуделю. Кстати, он и не пудель больше. Состриг гриву.

– Я знаю…

Ее ответ меня ошарашивает, а секундная пауза добивает.

– Видела его в инсте у Власова.

Судорожно начинаю вспоминать Ярослава, лучшего друга Козловского. Когда последний опозорил меня на моем же празднике, Власов потом успокаивал и говорил, что дождется моего совершеннолетия и замуж позовет. А еще сказал, что Козловский не понимает, какой красотке отказал.

Не знала, что Маринка за ним в инсте следит.

– И мне ничего не рассказала.

– Да тебе стоило только услышать его имя, как ты тут же в фурию превращалась. Имя Артём – запретное. Вспомни, как ты наорала на парня в кафе, который просто подошел познакомиться. Парень даже не понял, за что получил. А он, между прочим, не сам имя себе выбирал. Разве тебя это остановило?

– Спасибо, Ермакова. По твоим словам, я самая настоящая сумасшедшая и место мое в психушке.

– Я такого не говорила. Просто ты сначала ничего не хотела слышать о Козловском, а потом неожиданно собралась к нему подселиться. Впрочем да, получается, ты и правда с ума сошла.

– У меня выбора не было, – бурчу себе под нос, одновременно тени под глазами размазывая.

– Ну да. Я так и подумала.

От ее сарказма очередная изжога подкатывает.

– Наверное, я бы тоже не упустила возможность заставить парня, который меня послал, кусать локти. Последний раз он видел тебя с каре и брекетами. А сейчас… Колись, он тебя уже взглядом покусал?