Ему нужны земля, состояние и жена. Желаемый участок земли находился в Новом Орлеане, за жену сошла бы Фатима — по меньшей мере, она всегда старалась ему угодить, — но столь необходимое богатство не спешило даваться ему в руки, и продавец плантаций в Америке уже начинал терять терпение.

Все изменилось две недели назад.

Флинт снова шутливо проклял свое роковое слабое место, благодаря которому оказался в этом зале: когда дело касалось помощи, он не мог пройти мимо. Корабль Флинта стоял в гаврской гавани, а сам он ломал голову над тем, как пополнить свою казну после шторма, уничтожившего весь перевозимый им груз шелка, когда ему довелось спасти от головорезов совершенно пьяного джентльмена. Благодарный молодой человек оказался любимым кузеном леди Конингем, любовницы самого короля. Слухи о героизме Флинта, который на самом деле сводился к короткой пикировке и угрожающим крикам, хотя разбойников было двое, а он один, достигли ушей леди Конингем благодаря знакомому Флинта, графу Эберу, проживавшему в Гавре.

Таким образом, английский король узнал про него и его талант по борьбе с преступниками и решил наградить его, радуя свою любовницу и одновременно решая малоприятную проблему морских пиратов. Он восстановил английское графство и даровал его Флинту. Тому оставалось лишь поймать пирата по прозвищу Кот, который грабил и топил торговые суда, в том числе и английские, вдоль всего европейского побережья. Флинту доставались титул и богатые земельные угодья, способные приносить устойчивый доход, однако для управления ими требовалось немалое состояние. Вознаграждение должно было последовать после того, как пират будет передан в руки правосудия.

Это было утонченно-жестокое предложение.

Оно восхитило Флинта, но он предпочел отказаться.

Ему не было и десяти лет, когда капитан «Стойкого» Морхарт предоставил брошенному мальчишке кров, помог найти цель в жизни и стать человеком, каким Флинт был теперь. Он всегда реально оценивал ситуацию и никогда никого не слушал; не собирался делать это и сейчас, даже если его просил сам английский король. Пусть даже он мог получить то, о чем так мечтал. Конечно, если он проиграет, то будет обречен.

Король упрашивал. Флинт возражал. Король не скупился на лесть, но Флинт стоял на своем. Наконец немало изумленный правитель прибег к завуалированным угрозам. Однако Флинта это только позабавило, и он, не опасаясь королевского гнева, снова отказался. Когда он услышал, что с королем случилась небольшая истерика, эта игра начала ему нравиться.

А потом Кот потопил «Стойкий».

Флинт узнал об этом вечером, сидя с командой в пивной Гавра. Он застыл на месте, крепко сжимая кружку пива, посреди взрывов хохота. Это известие поразило его, словно выстрел в упор.

Железный капитан Морхарт, седой, страдавший подагрой, но по-прежнему зоркий, невыразимо упрямый и полный чувства собственного достоинства, под угрозой клинка проклятого пирата был вынужден сесть в лодку и отправиться со своей командой навстречу верной смерти в бушующих волнах. А пират за его спиной разнес «Стойкий» в щепки пушечным выстрелом.

Поэтому Флинт согласился стать графом Эрдмеем.

И теперь огромное английское поместье с построенным век назад домом манило его как знаменитая морковка перед мордой осла, но было одновременно и дамокловым мечом. Полчаса назад шум в зале, мысли о своей миссии и воспоминания о Морхарте вынудили флинта беспокойно подойти к дверям террасы и чуть приоткрыть их. На улице завывал ветер, будто загнанный в угол раненый зверь, пахло лондонским дымом и морем. Шхуна Флинта «Фортуна» стояла в порту. Скорее всего, завтра ветер утихнет, и он выйдет в море на рассвете со своей маленькой, но верной командой, при необходимости становившейся совершенно дикой. Верной за одним исключением. Может быть, он теперь и граф, но у капитана было множество повседневных неотложных хлопот, которые нередко сводили его с ума.

— Тебе удалось найти замену Ратскиллу в перерывах между загулами в «Бархатной перчатке»?

Болван Ратскилл, помощник кока, должен был покинуть корабль прежде, чем судовой повар Геркулес потеряет терпение и, пропустит его через мясорубку. Ратскилл был ленив, неряшлив, и все матросы с ужасом смотрели на приставшие к его губам бисквитные крошки, в то время как он, положа руку на сердце, давал клятву, что не прикасался к корабельным запасам. Ему удалось одурачить Флинта и Лавея насчет большого опыта работы. Ни один из них не желал быть выставленным на посмешище.

Лавей вздохнул.

— Я кое с кем поговорил на причале, но никто не подходит. Возможно, в Гавре нам больше повезет. По крайней мере, туда мы без помощника повара доберемся.

— Геркулес будет недоволен.

Недоволен — слишком мягко сказано. Повар-грек обладал тщедушным телосложением и поистине театральным образом выражал свое негодование. Впрочем, не только негодование.

— Кстати о недовольстве. Флинт, от твоей нахмуренной физиономии могут завянуть цветы. Мы на балу, и, ради Бога, не забывай, что тебя наградили титулом, а не присудили к заключению в турецкой тюрьме. Я сделал все возможное, чтобы научить тебя приличным манерам…

Флинт хмыкнул.

— …но тебе надо постараться улыбнуться. Одна из этих женщин так и сказала и еще сравнила тебя с дикарем.

«Дикарь», Флинт замер. Даже после стольких лет это слово было похоже на прикосновение острия клинка к спине.

— Которая? — отрывисто спросил он.

— Брюнетка в голубом.

Флинт легко отыскал ее взглядом. Она стояла среди других дам, но казалась отстраненной, словно окруженной тишиной. Волосы уложены в изысканную высокую прическу, пара завитков небрежно спадает на лоб. У нее было красивое лицо, если не считать вызывающе пышных губ, платье необычного голубого оттенка с большим декольте, открывавшим грудь, на длинной шее блестящий камень на цепочке. Она бесстрастно обмахивалась веером, ее рука выглядела словно чужая.

Однако ее глаза оказались поразительно живыми, а уголок полных губ презрительно приподнят. Что означало это презрение: презрение к себе, или к своим спутницам, или ко всем присутствующим?

Странно, но она вдруг напомнила Флинту его самого.

— Той даме скучно, Лавей. Я готов поспорить, что для мужчины нет ничего опаснее скучающей капризной богатой молодой англичанки.

— Не желаю спорить, Флинт. Мне бы хотелось дожить до утра.

Девушка и ее хорошенькая белокурая спутница с пером на шляпке внезапно двинулись в их направлении. На полпути к ним присоединился джентльмен.

— Черт побери! — Лавей выглядел изумленным. — Постарайся вести себя вежливо хотя бы в этот раз, негодяй, я чувствую, нам придется с ними танцевать.

— Прошу прощения, Лавей, — пробормотал Флинт. — Уверен, все дело в моих великолепных бедрах.

Верная своему обещанию, леди Перегрин с помощью, кузена своего мужа, который уже был представлен лорду Лавею и лорду Флинту, устроила их знакомство. Кузен поспешил уйти, как только стало ясно, что джентльменам придется пригласить дам на танец.