— Говоришь, как какой-то романтик, — она улыбнулась, и лицо заиграло мозаикой из морщинок. — Угощайся!

Женщина провела рукой над тарелкой с фруктами, а потом указала на кальян. Гость помотал головой.

— Нет, нет, я хочу поговорить и пойти доделывать дела…

— За мой счет, естественно.

Бабушка Сирануш хитро улыбнулась, и улыбка ее могла расколоть любой материк напополам. На правах хозяйки «Душистого персика» она могла угощать кого угодно и когда угодно, особенно — постоянных посетителей, особенно — Рахата. Ей не было жалко денег, потому что их было в достатке — в принципе, даже если бы их было не столь много, женщина не утратила бы своей щедрости. Она олицетворяла собой уют и дружелюбие — и попади Сирануш в племя туземцев, они точно бы провозгласили ее богиней домашнего очага, а она прекрасно справилась бы с этой должностью.

За свою долгую — возможно, как говорили некоторые, чересчур долгую жизнь, она повидала множество людей. Некоторые из них были поприятнее Рахата, но все же, было в нем что-то такое… нелепо-противное, что, обычно, играет на руку. Именно это нелепо-противное часто заставляет первых красавиц влюбляться в негодяев, а потом страдать и разводиться, и снова попадать в тот же медвежий капкан.

Бабушка Сирануш, конечно же, не собиралась уподобляться им и влюбляться. Она скорее выполняла роль режиссера, который подметил харизматичного и необычного актера, и теперь стал патроном, выбивающим роли в фильмах.

Рахат улыбнулся, хотя, скорее, это сделали его усы. Они в принципе жили на лице, как отдельный организм — словно бы став частью симбиоза между условной водорослью и лишайником.

Мужчина взял банан, содрал кожуру и, откусив, продолжил:

— Ты слышала новости?

— Не держи меня за старую рыхлю, Рахатик. Я разбираюсь в современных технологиях получше тебя, и я умею обновлять ленту телефона и читать новости…

— Я говорю о других новостях, — отрезал Рахат, приводя бабушку в ступор. — О тех, которые пока не успели напечатать, и их можно узнать только от других людей.

— Ну, просвети меня. И когда ты уже сменишь этот дурацкий пиджак? Он висит на тебе как мертвец на виселице — иными словами, не на своем месте. И эти огромные усищи…

— Это серьезное дело, — нахмурил брови Рахат. Они, кстати, тоже были словно накладными, будто-то бы вместо них наклеили еще две пары усов, но боле аккуратных. Если бы с мужчины за столиком рисовали супергероя, то он бы получил имя «Человек-усы».

Рахат начал историю, в процессе которой выражение лица бабушки Сирануш менялось, словно в мультике — эмоции рисовали и стирали ластиком, заменяя на новые.

— Ну и что ты об этом скажешь? — Рахат схватил яблоко.

— Ничего хорошего, — выпустила собеседница кольцо дыма. — Здания не должны появляться из-под земли, обычно они туда уходят. Тем более — здания такого рода…

— Но это ведь потрясающе! Новый, скажем так, объект…

— Ты хотел сказать — достопримечательность?

— Да-да, она самая. Немного путаюсь в словах от восхищения, — Рахат подкинул яблоко и ловко поймал его, наклонившись вперед. — Это настоящая золотая жила.

— Я очень рада за тебя и твои древние гробницы, — Сирануш вздохнула, снимая с головы одну из резинок. — Но вот только зачем ты рассказываешь это мне? Мне нет дела до твоих занятий — хватает «Душистого персика». Или ты хочешь и из этого места сделать достопримечательность?

— Нет-нет-нет! — рассмеялся Рахат, и его усы зашуршали, как еловые ветки. — Мне просто надо было выговориться. И, к тому же, это такая удача — ты представляешь, туда еще не успели добраться археологи и журналисты. И те, и те, постоянно суют носы не в свое дело…

— Это как раз-таки их дело, дорогой Рахат, — усмехнулась хозяйка. — Но это и вправду невероятная удача…

Рахат улыбнулся, спрятал яблоко в карман, встал и неспешно вышел. Аккуратно прикрыв входную дверь так, чтобы та не хлопнула, он остановился и поморщил нос, вновь вдыхая прогретый солнцем воздух.

Рахат вновь призадумался о появившемся в пустыни древнем здании — по крайнем мере, древним настолько, что его можно было использовать в определенных целях. Люди его профессии должны четко отличать древность от старости, ведь в первом случае всех привлекает какая-то неестественная аура этой самой древности, а во втором не привлекает ровно ничего. Если только не находятся любители понаблюдать на рушащиеся балки и сгнившие брусья. Будь на то воля Рахата, он начал бы использовать все множественное количество мультивселенных исключительно в туристических целях. Ведь где-то, подумал он, наверняка появились такие же… исторические находки, во всех других вариантах реальности. По крайней мере, если бы Рахат снимал кино, то он сделал бы именно так.

Возможно, в одной снежинке сугроба мультивселенной, Рахат направил бы свою неумолимую энергию на что-нибудь другое.

Но то было бы, а не было.

Надо условиться, что есть только один вариант этой самой множественной вселенной — тот, что находится здесь и сейчас, в котором мозг воспринимает событие как реальные, а не как условные.

И уже совсем не важно, реален этот вариант или нет. Главное, что сейчас вы находитесь именно в нем.

По сути, существование в широком его понимании — это склад многослойных пирогов с начинкой, и каждый такой пирог — ксерокопия, оттиск другого. Проблема лишь в том, что никто не видел изначальный пирог и не может отличить его от условной «подделки».

То же относится и к Рахату, оттиски которого были раскиданы по всем возможным вариациям вселенной.

Но мужчина твердо стоял на земле, держась цепкими руками за канат, который не давал улететь ему в заоблачные розовые дали.

Этим канатом был туризм.

Песчинки ударились о лицо, и мысли вновь вернулись в нужную вселенную — и Рахат шагнул, как говорится, в закат, хотя таковым вообще и не пахло.

Бабушка Сирануш же проводила гостя взглядом, словно привязав свои глаза к Рахату веревкой, подождала несколько минут, а потом резко встала, вновь разволновав пространство (наверняка, одновременно во многих реальностях) и скрылась за шторкой.

Говоря о мультивселенных, любой эксперт-физик назовёт эту теорию лишь догадкой, о которой ничего нельзя сказать наверняка. А предположи такое лет двести назад — и добро пожаловать в жаркие объятья костра. Но, благо, времена изменились. Теперь самый суровый итог такой теории — это ссора со всеми своими коллегами учеными, которых вы и так недолюбливали.

Так вот, из-за этого, посмеем предположить, что где-то в альтернативной реальности (а может — и во многих из них), разговора Рахата и Сирануш не состоялось. Там гость не стащил яблоко, да и в принципе не посетил «Душистый персик», а хозяйка заведения продолжала сидеть за столиком, потягивать кальян и жевать фрукты, периодически хлопоча по каким-то делам.