Джон перевел взгляд на жену. Она от всей души радовалась возвращению Тилли. Вокруг почти не было женщин ее возраста или социального положения. Да, соседи были, но Анна трудно сходилась с людьми. Она до сих пор не могла забыть о своем недостатке, поэтому общение с посторонними давалось ей с трудом. Сейчас, глядя на нее, Джон видел только бледный край пурпурного пятна над кружевным воротом блузки. Ужасное пятно, расползшееся по всему плечу и отчасти по груди, можно было видеть, только когда Анна раздевалась. Молодая женщина несла этот крест с детства. Но Джон любил ее всю, каждый дюйм ее кожи со страстью, растущей с каждым днем. В день свадьбы Джон был уверен, что любит Анну, но он и представить себе не мог, что способен на чувство, которое захватило его позднее. Ему даже казалось, что его любовь к жене можно сравнить с маниакальной привязанностью брата к Тилли. Почему Мэтью должен был умереть? Как он умер? Ему не терпелось поговорить с Тилли о брате, узнать подробности. Она рассказала ему о каком-то набеге индейцев, и что брат умер от полученных ран.

— Никогда не думала, что снова увижу эти ворота.

Карета свернула на дорожку, ведущую к дому, и Тилли, наклонившись вперед, залюбовалась рябиновой аллеей. Листики на деревьях должны были вот-вот распуститься. Скоро весна. Смутная тревога охватила женщину: ведь через несколько минут ей придется говорить с Бидди. Конечно, Бидди будет рада ее видеть, но поймет ли она, почему не вернулась ее дочка Кэти, которую, как Тилли знала, Бидди любила больше всех своих детей. Правда, она пыталась это скрыть, и гоняла дочь очень усердно. Бидди драла ее за уши, когда та была ребенком, орала на нее за излишнюю болтливость, руководила ею, как ребенком, когда та была уже взрослой женщиной. Мать делала это все с единственной целью — скрыть свою особую привязанность к своей некрасивой, приземистой дочке.

Карета остановилась у парадной лестницы, где выстроились все домочадцы. Большинство из них Тилли узнала сразу: все семейство Дрю — Бидди, которая совсем не изменилась за эти три года, натруженная спина, но все такая же прямая, на изрезанном морщинами неулыбчивом, крупном лице нетерпеливое ожидание. Тилли моментально закусила губу, ведь ей придется так ее разочаровать. Там была Пег, старшая из дочерей, ей уже под сорок и из всех она самая хорошенькая. Она была замужем и уже овдовела. Рядом с ней стояла Фэнни, младшая. Сколько же ей? Двадцать пять? Вот и Артур, ему уже за тридцать, и Джимми, ему уже где-то двадцать восемь. Билл, как писала Бидди в одном из писем, ушел в море. Матильда тогда еще очень удивилась. Она была уверена, что он, как и другие сыновья Бидди, отправится работать на шахту. Заметила она и Бетти Лейберн и Лиззи Гэмбл. Последнюю как раз взяли на работу младшей горничной перед ее отъездом в Америку. Разглядела она и двух незнакомых ей мужчин. Тот, который помоложе, лет сорока, открыл дверцу кареты. Значит — это новый лакей. Другой, солидный и седой, стоял на верхней ступеньке. Наверняка — это дворецкий. Раньше она бы улыбнулась, заметив, как он старается показать, что знает свое место в иерархии слуг.

Дети пробрались к открытой дверце кареты, и Матильда увидела, как лакей ловким движением руки поставил Вилли на землю. Она также заметила, что он заколебался на мгновение при виде чернокожего ребенка, но затем поставил и ее на дорожку рядом с Вилли. Не отрывая от девочки взгляда, лакей повернулся, протянул руку Тилли и помог ей выйти из кареты.

Ее сразу же окружило все семейство Дрю. И это была не встреча хозяйки и ее слуг, это была встреча друзей. Но радость быстро затухла: все увидели как, обняв одной рукой Тилли, Бидди с нетерпением смотрела в сторону кареты, где стояли молодой хозяин и хозяйка, которым она служила после отъезда Тилли. Потом женщина подняла глаза на Тилли и почти шепотом спросила:

— Кэти?

— Все в порядке. Все в порядке, Бидди, — поспешно ответила Тилли. — С ней все хорошо, она счастлива. Мне надо о многом тебе рассказать…

— Она не вернулась с тобой домой?

— Нет. Нет, она приедет позже. Она вышла замуж. Давайте пройдемте в дом.

Семейство Дрю оторопело. В их взглядах читалось: наша Кэти и замуж? Потом, еще раз внимательно оглядев детей, особенно темнокожую девочку, они потянулись за Тилли, Джоном и Анной в дом.

На пороге Тилли приветствовал дворецкий. Его манеры были идеальными, лучшего и не пожелаешь. Он поклонился и сказал:

— Я — Фрэнсис Пибоди, мэм.

Опять Тилли пожалела, что разучилась улыбаться. Как ей обращаться к нему? Мистер или Фрэнсис, или просто Пибоди? Она остановилась на последнем и мягко произнесла:

— Благодарю вас, Пибоди.

Все вошли в холл. Тут Матильда остановилась и огляделась вокруг. Как же все-таки красиво! Она уже забыла, как прекрасен этот дом. Живя в Америке и мечтая вернуться, она просто и представить не могла всего того, что сейчас видела. Ничего не изменилось. Анна оставила все, как было, даже мебель стояла на прежних местах. Матильда повернулась к Анне и порывисто обняла ее, всем сердцем чувствуя, что эта женщина — ее верный друг. Одновременно она понимала, что никогда не сможет общаться с ней так же свободно, как с Бидди или Кэти. Конечно, она была хозяйкой поместья, но под этой маской и за тем образованием, которое ей дал мистер Бургесс, бывший когда-то наставником ее мужа и его братьев и сестры, скрывался ребенок, юная девушка, внучка Уилльяма и Энни Троттер, простых людей, воспитавших ее.

Матильда повернулась к детям. Они с полуоткрытыми ртами глазели на лестницу, ведущую наверх в галерею. Глазенки широко распахнуты. Для Вилли, как и для Жозефины, дом явился полной неожиданностью, ведь мальчик был слишком мал, чтобы его запомнить.

— Какой большой дом, мама, — выдохнул он, взглянув на мать.

— Да, милый, дом очень большой, — согласилась она.

— Можно я отведу его… их наверх, Тилли… мэм? Детская готова.

Она улыбнулась Фэнни Дрю, которая, как и все остальные, все еще пребывала в изумлении от вида смуглого прибавления в семействе. Фэнни даже на мгновение забыла, что старинная подруга, Тилли Троттер, теперь хозяйка дома. Разумеется, она была хозяйкой и долгие годы до этого, но совершенно на других основаниях.

— Да, Фэнни, отведи их наверх. Спасибо. Их вещи в маленьком сундуке, а остальной багаж доставят позже.

Фэнни улыбнулась и кивнула, протянув руки детям, но поскольку ее правая рука оказалась слева от Вилли, где он не мог ее видеть, ей пришлось ее поднять. Втроем они отправились наверх, Вилли неуверенно повернулся к матери:

— Мама?

Матильда кивнула.

— Все в порядке. Фэнни о вас позаботится. Я поднимусь через минуту.

Слуги, послушные жесту Бидди, до сих пор не произнесшей ни слова, разошлись по своим делам.

В гостиной, когда Анна помогала ей снять пальто и шляпу, Тилли неожиданно почувствовала, что ноги у нее подкашиваются. В голове загудело…

Придя в себя, она поняла, что сидит на диване, а рядом стоят озабоченные Джон и Анна.