— Мышонок! — не отступалась Горошинка, которая прекрасно знала, что права.

Десперо же начал понимать, что совершил непростительную ошибку. И задрожал. От ушей до пят. И чихнул. И уже собрался было бухнуться в обморок.

— Он нас боится, — сообразила Горошинка. — Посмотри, папа, он весь дрожит. Знаешь, по-моему, мышонок хотел послушать музыку. Сыграй ещё что-нибудь.

— Ты хочешь, чтобы король играл для жучка? — Король озадаченно наморщил лоб. — Думаешь, так и подобает? Тебе не кажется, что мир перевернётся с ног на голову и покатится в тартарары, если короли будут петь для жуков?

— Папа, я тебе объяснила: это не жук, а мышонок. Ну спой! Пожалуйста!

— Ладно, изволь. Если это доставит тебе удовольствие — я, король, готов петь для жучка.

— Для мышонка, — упорствовала Горошинка.

Её отец поправил на голове тяжёлую золотую корону. Откашлялся. Ударил по струнам и затянул песню про звездопад. И песня эта оказалась такой же сладкой и тягучей, как лившийся сквозь витражи свет. Она завораживала, как сказка из книжки в библиотеке.

Десперо позабыл все свои страхи. Он хотел одного — слушать музыку.

Мышонок подполз ближе, ещё ближе, и скоро, читатель, он уже сидел у самых ног короля.

Принцесса Горошинка посмотрела на Десперо. И улыбнулась ему. И пока король пел ещё одну песню — про густые сиреневые сумерки, которые окутывают сонные садовые изгороди, — принцесса протянула руку и погладила Десперо по макушке.

Потрясённый Десперо поднял глаза. И решил, что Горошинка — в точности как прекрасная девушка из книжки в библиотеке. Принцесса снова улыбнулась Десперо, и на этот раз мышонок осмелился улыбнуться ей в ответ. И тут случилось нечто невообразимое. Он влюбился.

Читатель, ты, конечно, можешь… нет, ты просто обязан спросить: разве не нелепо, что крошечный, болезненный большеухий мышонок влюбился в человека? В прекрасную принцессу по имени Горошинка?

Ответ ясен. Разумеется, это нелепо.

Любовь вообще большая нелепость.

Но любовь — это ещё и чудо. И она обладает огромной властью. И любовь Десперо к принцессе Горошинке со временем окажется именно такой — могущественной, чудесной. И останется нелепой.

— Ты такой милый! — шепнула мышонку принцесса. — Такой маленький.

Десперо смотрел на неё с обожанием.

В это время его братцу Ферло как раз случилось пробегать мимо принцессиной спальни. Он бежал по всем правилам: петляя и оглядываясь то через правое плечо, то через левое.

— Ну и ну! — выдохнул Ферло, заметив брата, и остановился.

Заглянул в комнату. Усики его напряглись, точно натянутая тетива.

Ферло увидел, как его брат, Десперо Тиллинг, сидит возле самых ног короля. Ферло увидел, как его брата, Десперо Тиллинга, гладит по голове принцесса.

— Ну и фрукт! — присвистнул Ферло. — Совсем сбрендил! Тут ему и крышка!

И Ферло заспешил дальше по всем правилам — где бежал, где юркал, — чтобы поскорее сообщить папе Лестеру Тиллингу эту ужасную, эту совершенно невероятную новость.

— Нет, это не мой сын! Он просто не может быть моим сыном! — Зажав усики передними лапками, папа Лестер причитал и в отчаянии мотал головой.

— Ну, разумеется, это твой сын, — отозвалась Антуанетта. — Чей же ещё? Вечно ты говоришь всякие глупости. Откуда такие мысли?

— Всё ты! — ворчал Лестер. — Ты во всём виновата. Кровь твоя французская в башку ему ударила, и парень с ума спятил.

— C’est moi? — возмутилась Антуанетта. — Я виновата? Почему всегда я? Если твой сын — сплошное разочарование, то ты виноват в этом ничуть не меньше, чем я.

— Надо что-то делать, — твёрдо сказал Лестер и потянул себя за усик так сильно, что вырвал его вовсе. Тогда он принялся размахивать им над головой, а потом наставил на жену. — Иначе мы все из-за него погибнем. Надо же! Додумался! Уселся у ног человечьего короля! Невероятно! Уму непостижимо!

— Не драматизируй! — сказала Антуанетта и, вытянув вперёд лапку, стала рассматривать свои накрашенные коготки. — Он же просто маленький мышонок. Какой от него вред?

— Кое-что я в этой жизни усвоил прочно, — ответил Лестер. — Мыши должны вести себя по-мышиному, иначе бед не оберёшься. Я созову внеочередной Мышиный совет. И мы все вместе решим что делать.

— Господи! — вздохнула Антуанетта. — Вечно ты носишься с этим Мышиным советом. Пустая трата времени.

— Как ты не понимаешь? — вскипел Лестер. — Его надо наказать. Его надо отдать под трибунал!

Папа-мышь бросился к вороху бумажек и, яростно раскидав их, извлёк чуть не с самого дна этой кучи напёрсток. Отверстие для пальца у напёрстка было закрыто туго натянутым кусочком кожи.

— Умоляю, только не стучи! — Антуанетта закрыла лапками уши. — Опять твой барабан! Неужели нельзя созвать Совет каким-то другим способом?

— Нет! — отрезал Лестер. — Только барабанным боем.

Подняв инструмент высоко над головой, он обратил его сперва на север, потом на юг, а после — на запад и восток. Затем, повернувшись спиной к жене, он пристроил барабан между лапок, закрыл глаза, вдохнул поглубже и начал выбивать медленную дробь: один длинный удар — хвостом, два коротких — лапками.

Бум! Там-там! Бум! Там-там! Бум! Там-там!

Эта дробь была сигналом для членов Мышиного совета.

Бум! Там-там! Бум! Там-там! Бум!

Услышав такую дробь, они сразу понимали, что им предстоит принять важное решение — решение, от которого зависит безопасность и благоденствие всего мышиного племени.

Бум! Там-там! Бум! Там-там!

Бум!

А что же делал наш герой? Где был самый интересный для нас член мышиного племени, когда по замку эхом прокатилась барабанная дробь?

Признаюсь честно, читатель: самого предосудительного Ферло увидеть не успел. На самом деле Десперо ещё долго сидел с королём и принцессой и слушал песню за песней. И в какой-то момент Горошинка бережно-пребережно взяла его в руки. Она посадила мышонка на ладонь и стала почёсывать его за несоразмерно большими ушами.

— У тебя такие милые ушки, — шепнула она. — Прямо бархатные!

Десперо понял, что вот-вот потеряет сознание. От счастья. Его огромные уши для неё — просто ушки, да ещё бархатные. Чтобы не упасть в обморок, он опёрся хвостиком о руку Горошинки, о самое запястье, и почувствовал, как пульсирует под её кожей тонкая венка. И его сердце тут же начало биться в унисон с сердцем принцессы.