— Доброе утро, — улыбнулась ребятам горничная. — Уже выспались?

— Не все, — счел своим долгом уточнить дотошный Герасим. — Некоторые ещё дрыхнут.

— И пускай себе, — вновь улыбнулась средних лет женщина. — У вас же каникулы. Вот и отдыхайте себе на здоровье. Ох, чего ж я болтаю, — вдруг спохватилась она. — Вы, наверное, голодные?

— Есть, тетя Аля, немного, — Баск расправил могучие плечи.

— Вам где накрывать? — немедленно засуетилась горничная. — Здесь? — указала она на широкий кухонный стол из мореного дуба. — Или в зале?

— Чего зря жратву туда-назад перетаскивать, — откликнулся Баск. — Здесь и будем.

— Ну и ладно, — кивнула Альбина Ивановна.

— Давайте мы вам поможем! — вызвались девочки и Герасим.

Сеня присоединился к остальным, и вскоре на широком столе появилась самая разнообразная снедь. Друзья так жадно накинулись на еду, будто по крайней мере два дня голодали. Какое-то время в кухне слышалось лишь ритмичное постукивание ножей и вилок о тарелки.

— Так, так, — на пороге неожиданно возник толстый розовощекий Павел Лунин. — Меня, конечно, никто не позвал. И это называется друзья.

— Ну, ни фига себе заявление! — Герасим так возмутился, что кусок бутерброда с семгой попал ему не в то горло.

Мальчик начал надсадно кашлять. Варвара изо всех сил заколотила его по спине.

— Вот до чего, Муму, жадность доводит, — улыбнулся Луна и, деловито усевшись за стол, наложил себе полную тарелку салата «оливье». — То, что как раз и требуется утром после новогодней ночи, — прокомментировал он свои действия.

— И ты ещё имеешь наглость утверждать, что тебя не звали, — прокашлялся наконец Муму. — Да я вас с Иваном ещё час назад пытался растрясти. Кстати, где Иван?

Не успел Герасим задать вопрос, как в кухню, зевая, вошел рослый широкоплечий Холмский.

— Доброе утро всем!

Усевшись за стол рядом с Луной, он тоже начал уписывать салат «оливье». Горничная с умилением взирала на юного хозяина и его друзей, время от времени приговаривая:

— Ах, молодцы, ребята. Как хорошо кушают.

В заключение она поинтересовалась, во сколько подавать обед. Сеню по этому поводу охватили тяжелые раздумья. Он сейчас так наелся, что казалось, никогда в жизни больше не проголодается. Поэтому переговоры с Альбиной Ивановной взял на себя Луна.

— Ну-у, мы сейчас сперва посидим, — он похлопал себя по толстому животу. — Потом, наверное, погуляем. На морозе, естественно, аппетит разыграется. Так что, полагаю, часикам к пяти будем вполне готовы к обеду.

— Тогда, значит, в пять, — подытожила горничная.

Ребята вернулись в зал. Сеня немедленно увидал стоящую на журнальном столике магнитолу.

— Кто приволок?

— Мумушечка, — хохотнула Варя. — Когда мы с Марго вошли, он с этой штукенцией разговаривал.

— Че-его? — изумленно переспросил Баск.

— Мумушечка разговаривал с твоей магнитолочкой, — продолжала Варя. — А магнитолочка молчала.

— Совсем, что ли? — Баск покрутил пальцем возле виска.

— Врет она все! — взорвался Герасим. — Я просто первым проснулся, а делать было нечего. Вот я и стал слушать по этой штуке спектакль.

— Да на фига тебе тут эта штука сдалась? — продолжал изумляться Баск. — Тут все свое есть. Хочешь гляди, хочешь слушай.

— Это если бы ты пульт не уволок, — с осуждением произнес Герасим.

— И не думал я ничего уволакивать, — невозмутимо проговорил Сеня.

Он легонько коснулся стены. Из неё с тихим жужжанием выехал ящичек, в котором лежал многофункциональный пульт.

— Пользуйся на здоровье, — Сеня протянул Герасиму дистанционник.

— Если бы раньше знать, — буркнул Муму.

— Я вчера всем показывал, где что лежит, — спокойно произнес Баск.

— Только не мне, — заспорил Муму.

— Всем, — стоял на своем Сеня.

Однако выяснилось, что на вчерашние Сенины объяснения обратил внимание лишь Луна. Остальные, подобно Герасиму, в суете праздника ничего не запомнили.

— Вот поэтому нашему Герочке, — с выразительным вздохом начала Варя, — пришлось коротать утро в беседах с магнитолой. Вернее, когда мы с Марго вошли в зал, магнитола молчала, а Мумушечка говорил.

— Что ты несешь! — взорвался Герасим. — Ни с кем я не разговаривал! Я спектакль слушал! А в нем были очень длинные паузы.

— Это Мумушечке казалось, что паузы, — не унималась Варвара. — А на самом деле там была полная тишина.

— Никакой тишины там не было! — вновь возопил Каменное Муму.

И принялся скороговоркою объяснять, что поймал по радио очень странный спектакль. До того странный, что он, Герасим, даже до конца не врубился, о чем шла речь и кому была предназначена постановка, взрослым или детям.

— Там и текста-то с гулькин нос, — уточнил Каменное Муму. — То всякие «ох-охошечки, ой-е-ешечки», да ребенок орет. То мужик какой-то падает, а потом жутко ругается.

— А как он ругался-то? — полюбопытствовал Сеня.

— Потом скажу, — отвечал Герасим. — При девчонках нельзя.

— Ничего себе, спектакль для детишек! — звонко расхохоталась Варя.

Луна, не сводя глаз с Герасима, медленно произнес:

— А ты вообще уверен, что это был спектакль?

— Что же еще, по-твоему, это было? — высокомерно изрек Каменное Муму.

— Не знаю, — пожал плечами Павел. — Но вообще на радиоспектакль не очень похоже.

— Ты, конечно, у нас во всем разбираешься, — Муму с ходу принялся спорить. — Какие радиоспектакли бывают и каких не бывает. Да сейчас любое бывает!

— Ну не совсем любое, — стоял на своем Луна.

— А я говорю: любое, — с упрямым видом повторил Герасим.

— Слушайте, чего зря спорить, — вмешалась Марго. — Если этот Геркин спектакль развивался столь медленно, да ещё с такими длинными паузами, то, возможно, он до сих пор идет.

— И впрямь!

Долговязый Герасим, вскочив с дивана, кинулся к магнитоле, схватил её и включил. Из колонок послышался приторно-сладкий голос известного эстрадного певца.

— И это, Мумушечка, ты называешь спектаклем? — всплеснула руками Варя.

— Попса какая-то, — в свою очередь прислушался Баск.

— Это совсем не то, что я слушал, — решительно произнес Герасим. И, приглядевшись к шкале настройки, добавил: — Сбилось. Это вот тут было.

Он легонько крутанул ручку. Песню сменила тишина.

— Ну, теперь слышите? — с гордостью глянул на друзей Муму. — Кажется, нам повезло. Спектакль ещё идет.