подала мне мама, но я захотела, чтобы это сделал папа.

Я думала, что я его этим очень обрадую, а он, подавая мне воду, сказал:

"Дочь, мне же тяжело". Эту фразу я запомнила на всю жизнь.

Так вот, сидя в очереди я пыталась достучаться до своей соседки, показывая на человека с одной ногой и призывая к сочувствию. Но она, как бык,

только мотала головой и что-то мычала, но зато очень переживала, что очередь медленно продвигается.

Не достучавшись до неё я спросила, воевал ли её отец? Она опять ,что-то промычала и отрицательно покачала головой.

Нет, не подумайте, что ей было трудно говорить из-за болезни.

Она проходила  плановый мед. осмотр, и работает школьной учительницей.

Ничего не хочу больше о ней говорить, только подумалось, что же этот черствый человек может дать детям?

У нас почему-то всё меньше остаётся людей, способных просто на обыкновенное человеческое сочувствие чужому горю. Жаль.

Не забыть, не закончить

Вы обугливались заживо в танках,

С самолетами падали яркой звездой,

Разрывало Вас в клочья гранатами,

И пронзало насквозь пулеметной строкой.

Замерзали в окопах, тонули в болотах,

Переправы на реках были в вашей крови.

Вымирали от голода в Ленинграде,

В концлагерях убивали и заживо жгли.

Подвергали Вас пыткам и ставили опыты,

Зарывали живыми в Бабьем Яру.

Сколько было Хатыней  о, Господи,

Сколько жизней положено за Победу свою.

Старший брат мой и дяди убиты на фронте.

Папа только частично вернулся с войны.

Пять операций в Ташкентском госпитале,

Мало родимый пожил он без левой ноги.

Боль эта будет всегда кровоточить,

А погибшие вечно живыми быть.

И войну никогда не забыть, не закончить

Пока будут потомки на свете жить.

Реликвия

Из альбома достаю

Семейную реликвию.

По ней историю свою

Изучаю в лицах я.

Бравый дедушка с усами,

Бабушка в платочке,

Рядом к дядюшке прижался

Братик мой – мальчонка.

Десять лет. Хорош собою,

Жизни не видал он,

В 41-ом  под Москвою

Братика не стало.

Без одной ноги мой папа

Возвратился с фронта,

А пока он очень браво

Выглядит на фото.

Много хочется сказать

Про каждого на снимке.

О папе я уже сказала

В "Герое – невидимке".

Хочется сказать особо

О цвете глаз у дяди

Никакой Ален Делон

Тут не стоял и рядом.

Он единственный вернулся

С фронта невредимый,

Возглавлял совхоз,трудился

На родимой ниве.

Неземною красотою

Обладали тетушки,

Но досталось им с лихвою

Испить в жизни горюшка.

Навсегда одни остались

С малыми ребятами,

Потому, что все погибли

Их мужья – солдаты.

А пока они рядочком

Чинно восседают.

Быть счастливыми конечно

Все они мечтают.

Я смотрю на них с любовью,

На родные лица,

Представляю, как фотограф

Просил: "Не шевелиться".

Все красиво нарядились,

Руки на коленях.

Навсегда запечатлелось

Вечности мгновенье.

Запах жженого кирпича

(Рассказ)

Своему появлению на свет я обязана простой русской печи, которая спасла жизнь моему отцу во время Великой Отечественной Войны, когда он был ранен в ногу, освобождая город Ржев и чудом остался жив, когда на подсознании вполз в русскую печь, которая еще сохраняла тепло. И это было единственное сооружение, что олицетворяло деревню, все остальное было сметено.

По всему, это очевидно, был исправный боец, если он тащил за собой свою винтовку к печи, где и покинуло его сознание.

Очнулся, когда кто-то тянул к себе его оружие. Ремень винтовки был у него на локтевом суставе, сохранившаяся ли теплота русской печи, хозяйственность ли солдата похоронной бригады, которая после очередного наступления собирала трупы или судьба многодетного отца, которому еще в усеченном виде после войны нужно было поднимать и растить пятерых малолетних детей от 3 до 15 лет, или всё вместе, но ангелы не призвали его на небеса и после десяти суток беспамятства донесли его до санбата, а потом до Ташкентского госпиталя, в котором он пребывал ещё около двух лет, пока не зарубцевалась его култышка намного выше колена.

Папа мой был отличный гончар и печник. Имея всего одну ногу он клал отличные русские печи такие же, как и та, что спасла ему жизнь, но ему приходилось и залазить на крышу, чтобы выложить трубу, а помощников у него не было.

Наверное у него и были какие-то обиды на ВТЭК, потому, что нужно было ежегодно подтверждать на врачебных комиссиях, что нога его за год не выросла, но я никогда ни разу ничего подобного не слышала.

О страшных буднях военных лет тоже не принято было говорить. Об этом все старались поскорее забыть.

Отца у нас в семье все очень любили  и он любил детей до конца своих дней, особенно меня,самую младшую,и я его люблю и помню вот уже 50 лет как его не стало и боль от