Девушка снова разрыдалась, а пожилой мужчина, обняв за плечи и гладя по голове, принялся ее успокаивать.

Посчитав, что моя миссия закончена, я хотела уже отправиться восвояси, когда диалог возобновился, неожиданно коснувшись моей персоны.

— Только вот, единственно, — всхлипывая, снова заговорила Валя. — Единственно вот — девушка. Только она помогала. Простите, как вас зовут? Я даже не спросила. Даже неудобно.

— Евгения.

— Да. Вот — Евгения. Только она помогала. Знаете, какая молодец! Там бугай такой здоровенный, а она вмиг с ним разобралась. Как схватила, как руку заломила ему! Он на весь салон взвыл. Сволочь! Вы только Игорю не говорите, а то опять расстроится.

При упоминании этого имени лицо пожилого мужчины изменилось, и выражение его из тревожно-вопросительного перешло в безутешно-скорбное.

— Да, Игорь, — сосредоточившись на каких-то своих, по-видимому, невеселых мыслях, проговорил он. — Игорь в больнице, я как раз хотел тебе сказать.

— В больнице?! — сразу встрепенулась девушка. — Как в больнице? Что? Что еще?

— Ничего, не волнуйся ты так. Все хорошо, уже идет на поправку. Ожог сильный был. Самовозгорание. Тестирование проводили, агрегатные узлы испытывали. Что-то не заладилось у них там. А ему ж всегда больше всех надо, Игорьку-то. Ринулся вперед, давай скорее тушить. В самое пекло. Не сиделось ему на месте.

Пожилой мужчина нахмурил брови, девушка пуще прежнего разрыдалась, а я стояла столбом, не зная, что мне в этой ситуации предпринять.

Инстинкт и некоторые брошенные вскользь полунамеки подсказывали, что передо мной — потенциальные клиенты. С другой стороны, для того, чтобы вот так вот напрямую предлагать свои услуги, одних полунамеков все-таки маловато, а расспрашивать посторонних, в сущности, людей об их внутрисемейных проблемах было как-то неловко.

— Это он! Это опять он, — сквозь слезы говорила Валя. — Не успокоится, пока со свету не сживет. Ах, Женя, вот если бы вы не борову этому, а вот ему самому, сволочи этой, прямо ему по морде бы надавали! Вот это было бы просто великолепно. И по справедливости.

— Кому — ему? — пытаясь ухватиться хоть за какую-нибудь ниточку, спросила я.

Но пожилой мужчина, целиком занятый своим, кажется, даже не услышал, что я что-то сказала.

— Нужно в больницу ехать, — озабоченно говорил он. — Я сейчас такси возьму. Думаю, лучше такси, а то на этих автобусах полдня будем добираться.

Увидев в этом шанс, я поспешила им воспользоваться.

— У меня здесь машина. На стоянке, — бодро и громко произнесла я, чтобы уж на сей раз на меня точно обратили внимание. — Вам в какую больницу? Если нам по пути, я могла бы подвезти вас.

— Правда? — с радостной надеждой взглянула на меня Валя. — Это было бы очень хорошо. Мы были бы очень благодарны.

— Не знаю, — сомнительно качал головой ее пожилой собеседник. — У вас, наверное, тоже свои дела?

— Да, но если нам по пути, отчего же, я буду только рада помочь.

Я снова спросила, где находится больница, и разумеется, оказалось, что она по пути. Иначе просто и быть не могло.

В машине, улучив удобную минутку, я вклинилась в эмоциональный обмен мнениями, которым, практически не умолкая, потчевали меня мои пассажиры, и через несколько минут была уже в курсе последних событий.

Оказалось, что упомянутый Игорь — сын пожилого человека, встретившего нас в аэропорту, что сам он авиаинженер, а отец его, едущий сейчас с нами, — авиатехник. Таким образом, выходило, что сейчас я имею эксклюзивную возможность общаться с представителями военно-воздушных сил нашей родины.

Валя была невестой Игоря и никак не дочерью пожилого мужчины, что я предположила вначале, слегка удивившись, что она обращается на «вы» к своему отцу.

Старого техника звали Зорин Константин Иванович. Он был очень доволен, что сын поддержал семейную традицию и, выучившись на инженера, стал работать вместе с ним в части. Думал, что складывается династия.

Карьера Игоря началась вполне удачно, но в последнее время ему то и дело приходилось сталкиваться с какими-то чрезвычайными обстоятельствами, как будто кто-то специально испытывал парня на прочность.

— Да даже и не «как будто», — с волнением рассказывал Зорин. — А вот именно — специально. Все здесь понятно, все белыми нитками шито. И кто все эти гадости ему подстраивает, и почему. Все всё знают. Вот только доказать никто не может. Ни я не могу, ни Игорь. А ему ведь отдуваться по полной приходится. Взять хотя бы этот последний случай. Такой ожог — это ведь не шутки. Пошло бы чуть-чуть повыше, он бы и без глаза остаться мог, инвалидом бы сделался.

— Ой, Константин Иванович, что вы такое говорите! — Валя в ужасе округлила глаза и обхватила руками щеки.

— Да ничего, не волнуйся ты так, — поспешил успокоить ее старый техник. — Это я ведь только для примера сказал. Насчет того, что не шутки это. Опасно. Даже для жизни, считай, угроза. А ему все как с гуся вода. Стоит себе в сторонке, усмехается, как будто и ни при чем здесь.

— А кому ему-то? — настойчиво спрашивала я, пока еще не очень понимая, в чем дело.

— Ну как же! Свиридову, кому же еще, — проговорил Зорин, как бы удивившись тому, что на свете существуют люди, не знающие эту фамилию. — Он всеми этими марионетками крутит.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что Николай Свиридов — заместитель командира части, что он имеет некие виды на Валентину, а в ее женихе видит своего соперника. Поэтому и мстит.

— Она медсестрой работает, Валюшка-то, — вновь рассказывал Зорин. — Там же, в части. Вот и заприметил он ее, Свиридов-то. Тоже бабник тот еще. Ни одной юбки не пропустит. Только Валентина, она у нас не такая, она девушка серьезная. Да? — с улыбкой взглянул он в лицо засмущавшейся «серьезной девушке».

— Уж серьезная или несерьезная, а с подлецом таким точно ничего общего иметь не хочу, — ответила та. — Да и другие не очень-то рады. Просто боятся. Он ведь начальник, любую пакость устроить может, даже увольнение организовать. Вот и соглашаются. Кто из-за того, чтобы работу не потерять, кто просто чтобы неприятностей ненужных не нажить себе. Думаете, так уж он всем им нравится? Ничего подобного! Просто боятся.

— Ну вот, видите, Женя? Другие боятся, а мы — храбрые, — невесело усмехнулся Зорин. — Так что для неприятностей у нас тут теперь раздолье. Полной ложкой хлебаем.

— А что же, нужно, как другие, что ли? — возмущенно начала Валя. — И мне тоже к нему в наложницы идти?

— Да ну что ты, я ведь не об этом. Кто же тебя принуждает идти в наложницы? Просто хотел сказать, что гад он, только и всего. Относится к людям, как к рабам, думает, что все ему обязаны. Как же, в самой Москве у него «мохнатая лапа». Царь и бог. Все ему подчиняются, слова поперек сказать не смеют, а наша, смотри-ка ты, возразила. Вот он и окрысился на нее, проходу не дает, при каждом удобном случае зло срывает.