Министры переглянулись с изумлением, едва скрыв улыбку: они знали, что Людовик XIV, воспитанный в полном неведении, что такое управлять государством, из самолюбия берет на себя совершенно непосильное бремя.

Фуке простился с товарищами на лестнице и сказал им:

– Нам же лучше, господа, – меньше забот.

И он весело сел в карету.

Остальные, слегка обеспокоенные таким оборотом дела, вернулись в Париж.

В десять часов король прошел к матери и имел с нею тайное совещание; потом, пообедав, сел в закрытую карету и поехал прямо в Лувр. Тут он принял множество придворных и с удовольствием отметил общее смущение и любопытство.

Вечером он приказал запереть все входы в Лувр, кроме входа с набережной. Тут он поставил караул из двухсот швейцарцев, которые ни слова не знали по-французски; им приказано было пропустить только сундуки и никого не выпускать.

Ровно в одиннадцать под сводами послышался тяжелый стук повозки, потом – другой, наконец – третьей. Затем раздался гул захлопнувшейся решетки. Вскоре кто-то поцарапался в дверь королевского кабинета.

Король сам отпер дверь и увидел Кольбера, сказавшего только:

– Деньги в погребе вашего величества.

Людовик спустился в подземелье, ключ от которого еще утром передал Кольберу, и осмотрел бочонки с золотом и серебром, перенесенные туда людьми, преданными Кольберу. После этого Людовик вернулся в кабинет в сопровождении Кольбера. Последний был так же холоден, ни малейший проблеск удовлетворения не нарушал его невозмутимого равнодушия.

– Сударь, – сказал король, – какой награды желаете вы за такую преданность и честность?

– Никакой, ваше величество.

– Как никакой? Вы не желаете даже получить должность?

– Если ваше величество и не дадите мне должности, я все равно буду служить вам. Я буду лучшим слугой короля.

– Вы будете интендантом финансов.

– Но ведь уже есть суперинтендант, и он самое могущественное лицо в королевстве.

– О, – воскликнул Людовик, покраснев, – вы так думаете?

– Он раздавит меня в одну неделю, государь. Ваше величество поручает мне контроль, для которого надо иметь силу; а что значит интендант рядом с суперинтендантом?

– Вы хотите иметь поддержку… Значит, вы не полагаетесь на меня?

– Я уже имел честь сказать вашему величеству, что при кардинале Мазарини господин Фуке был вторым лицом в королевстве; теперь Мазарини умер, и господин Фуке стал первым.

– Сударь, сегодня вы можете говорить мне все, что хотите; но не забывайте, что завтра я этого уже не потерплю.

– Значит, я не буду нужен вашему величеству?

– Вы уже и теперь не нужны, потому что боитесь служить мне.

– Я боюсь только того, что мне помешают служить вам.

– Так чего же вы хотите?

– Прошу ваше величество назначить мне помощников по интендантству?

– Но тогда должность потеряет значение.

– Зато станет безопасной.

– Выбирайте.

– Я прошу Бретейля, Марена и Эрвара.

– Завтра они будут назначены.

– Благодарю вас, государь!

– И это все, о чем вы просите?

– Осмелюсь еще просить…

– Чего?

– Позвольте мне созвать судебную палату.

– Зачем?

– Для суда над чиновниками, которые за последние десять лет позволяли себе злоупотребления.

– Но… что же с ними сделают?

– Троих повесят; остальные во всем сознаются.

– Но я не могу начинать моего царствования с казней, господин Кольбер.

– Лучше начать, чем кончить казнями, ваше величество.

Король не ответил.

– Ваше величество согласны со мною? – спросил Кольбер.

– Я подумаю.

– Тогда будет уже поздно.

– Почему?

– Потому что, если эти люди будут предупреждены, они окажутся гораздо сильнее нас.

– Созовите судебную палату.

– Не замедлю.

– Теперь все?

– Нет, государь; еще одно важное обстоятельство… Какие права присвоит ваше величество этому интендантству?

– Но… я не знаю… есть же обычные…

– Ваше величество, мне нужно иметь право читать переписку с Англией.

– Это невозможно. Английские депеши распечатываются в совете, так было и при кардинале.

– Мне казалось, ваше величество объявили сегодня утром, что совета больше не будет.

– Да, объявил.

– В таком случае пусть ваше величество читает лично письма, получаемые из Англии. Я убедительно прошу об этом.

– Хорошо, вы будете получать их и докладывать мне.

– Позвольте еще спросить ваше величество: что же делать мне по финансовой части?

– Все, чего не сделает господин Фуке.

– Это я и хотел знать. Благодарю, ваше величество, я ухожу успокоенный.

С этими словами он вышел, провожаемый взором Людовика.

Не успел Кольбер отойти и на сто шагов от Лувра, как прибыл курьер из Англии. Король поспешно распечатал пакет и увидел письмо от короля Карла II.

Вот что английский монарх писал своему царственному брату:

«Ваше величество, без сомнения, встревожены болезнью кардинала Мазарини; но самая опасность ее может быть вам только полезна. Доктор осудил кардинала на смерть.

Благодарю ваше величество за благоприятный ответ на мое предложение о сестре моей, леди Генриетте Стюарт; через неделю принцесса выедет в Париж со своею свитою.

Меня трогает ваше родственное расположение, и я рад, что с еще большим правом могу теперь назвать вас братом. Особенно рад случаю доказать вашему величеству, насколько я внимателен ко всему, что представляет важность для вас. Вы тайно укрепляете Бель-Иль. Напрасно. Никогда между нами не будет войны. Меры, принимаемые вами, не беспокоят, а печалят меня… Вы тратите миллионы без всякой пользы; скажите об этом своим министрам и поверьте, что моя полиция имеет самые точные сведения. Оказывайте мне, брат мой, подобные же услуги, когда представится случай».

Король сердито позвонил, появился камердинер.

– Господин Кольбер сейчас вышел отсюда, верно, он еще недалеко. Позвать его!

Камердинер хотел исполнить приказание, но король остановил его.

«Нет, – сказал он себе, – не нужно… я вижу все замыслы этого человека. Бель-Иль принадлежит господину Фуке; Бель-Иль укрепляется, значит, Фуке составил заговор… Раскрытие заговора влечет за собой гибель суперинтенданта; английские письма разоблачают заговорщиков; вот почему Кольбер непременно хотел иметь в своих руках переписку с Англией… Однако не могу же я опираться только на этого человека: он лишь голова, а мне нужна еще рука».