Стас иронически фыркнул.

— Ты чего? — обиженно спросил Леха.

— А того. Учиться тебе, дорогой товарищ, и учиться. Это же железнодорожники контракт с ирландцами обмывают. У них у каждого лимоны из ушей торчат, да не деревянные, а настоящие, зеленые.

— Откуда? — недоверчиво спросил Леха. — Дороги ведь убыточные.

— Потому-то и торчат. Дотациями государственными с умом распоряжаются.

— А у этих тоже лимоны из ушей? — язвительно спросил Леха, показывая на двух пожилых, скромно одетых теток, чинно вкушающих фаршированный авокадо.

— У самих — не знаю, а у конторы их точно, — заверил Стас. — Евангелисты какие-то. Третий месяц два люкса держат, чуть не по тонне баксов каждый день выкладывают.

Леха присвистнул и обвел глазами зал, намереваясь хоть на ком-то отыграться перед Стасом. Но в этот час в ресторане было почти пусто: время деловых ланчей кончилось, вечерняя публика еще не подвалила.

— Про этих что скажешь? — спросил Леха, показывая Стасу за спину.

— Про кого? — недоуменно спросил Стас. — А, про этих… Дай-ка пересяду, так плохо видно.

Недалеко от них за сдвоенным столиком у окна сидела на удивление разношерстная компания, судя по всему, уже заканчивающая трапезу. Во главе стола восседал весьма холеный и солидный, несмотря на молодость, джентльмен с квадратной челюстью, по виду — типичный янки. Рядом с ним, спиной к Лехе со Стасом, разместился не менее солидный дядя в черном смокинге, несколько старше американца, если судить по лысой макушке и складкам на шее. Они о чем-то оживленно переговаривались по-английски, причем лысоватый говорил неуверенно, с сильным русским акцентом, часто останавливался, и тогда в беседу вступал третий, повернутый к друзьям лицом — бородатый блондин в темных очках. Он разговаривал негромко, и даже наметанный Стасов глаз не мог определить, по-русски он говорит или по-английски. Блондин был одет в простую бежевую безрукавку-"поло", но было совершенно понятно, что он, как и оба собеседника, относится к категории персон бизнес-класса, а то и «ви-ай-пи». К этой же категории Стас без колебаний отнес и сидящую рядом с бородачом роскошную брюнетку в алом платье. На привычный «эскорт» при иностранном госте она не походила нисколько, ни возрастом, ни статью, ни манерами. Вид у брюнетки был несколько утомленный и ненаигранно отрешенный. В разговоре она не участвовала, только молча дымила длинной коричневой сигаретой. «Член делегации, а скорее всего — жена этого бородатого, — решил Стас. — Везет же некоторым!» Глядя на нее, он готов был биться об заклад, что и фигура у этой дамы — из грез сексуального маньяка, иначе ни за что не решилась бы облачиться в столь дерзкий наряд.

По внешним атрибутам в тот же разряд попадала и сидящая по левую руку от брюнетки очкастая кореянка средних лет в строгом кремовом костюме. Но вела она себя совсем иначе — визгливо смеялась чему-то, что шептал ей, щекоча ухо усищами, громадный бритый негр. Тот отпал от соседкиного уха, громко расхохотался, наполнил рюмки из высокой бутыли, опрокинул свою в белозубый рот и вновь припал к ее щеке.

— Пара странная-иностранная, — промурлыкал Стас себе под нос.

— Чего? — удивленно переспросил Леха.

— Ничего. Интересная команда. Не место им за одним столом, по-моему.

И действительно, если кореянка с негром еще как-то вписывались в ряд с солидной троицей мужиков и шикарной теткой, то остальная часть компании была совсем уж из другой оперы. В торце, напротив скуластого американца, уткнулся мордой в тарелку тощий и волосатый субъект в засаленном пиджачишке, расшитом голубыми бабочками. Двух остальных Стас видел только со спины, но спины эти и вовсе доверия не внушали. Одна, облаченная в потертую джинсовую куртку, венчалась рыжей головой с убранными в пучок волосами. Другая спина была прикрыта вовсе неприличной застиранной футболочкой, голова над ней была седовато-пегой, всклокоченной. Рыжий и пегий сидели, обняв друг друга за плечи, ритмично раскачивались и немузыкально горланили:

— А в городе том сад, все травы да цветы…

— Джош, плесни-ка еще, за встречу! — нетвердо произнес рыжий уже соло и придвинул к негру стакан. — Ванька, может все-таки остаканишься по такому случаю?

Пегий что-то неразборчиво пробормотал, зато кореянка, к полному изумлению Стаса с Лехой, произнесла громко и четко:

— Шурка, побойся ты Бога! Опять нарезался, как сапожник. Алька твоя что нам с Танькой скажет, а? Увозили, дескать, мужика тверезого, а вернули за-пьянцованного…

— What? — встрепенулся негр. Кореянка наклонилась к нему и зашептала. Негр оглушительно рассмеялся и, протянув здоровенную ручищу через стол, похлопал рыжего по плечу.

— А я, между прочим, тут не самый пьяный, — с обидой произнес рыжий и ткнул пальцем в голубую бабочку на рукаве прикорнувшего гражданина.

— За этого, прости Господи, мы не ответчики. Пусть хоть вообще сопьется. А Альке мы слово дали, — отрезала кореянка. — Тань, я скажу им, чтоб кофе подавали.

Роскошная брюнетка рассеянно кивнула, а пегий хрипло и поспешно добавил:

— И мороженого…

— Занятно, — резюмировал Стас. — Это правильно, Леха, что мы с тобой литр взяли. Давай-ка не гнать лошадей. Очень хочется досмотреть этот стремный спектакль. Только не пялься ты так откровенно…

Но за длинным столом вскоре замолчали, сосредоточившись на десерте, и друзья как-то незаметно приговорили «Абсолютовку», заказали вторую, а к ней по шашлыку, постепенно утратили интерес к происходящему в зале и даже не заметили, что компанию, привлекшую их внимание, давно уже сменили за столом подгулявшие не то эстонцы, не то финны.

— Ай уоз вери… вери мач хиппи ту, это самое, мит ю, — запинаясь, проговорил Рафалович и оглянулся на Павла. — Ты переведи ему, что, по-моему, мы в принципе договорились. Свои окончательные предложения я вышлю по факсу, и пусть готовит договор.

Павел усмехнулся в бороду и негромко перевел.

— Oh yeah, sure thing, mister Raffle-Ovitch, — широко улыбнувшись, произнес Кристиан Вилаи. — I'll call you from Moscow. Take care.

— Это он что сказал? — спросил Рафалович.

— Сказал, что из Москвы тебе позвонит, и попрощался.

— Ага. Ну, гуд-бай, мистер Вилаи, — Рафалович крепко сжал руку американца.

— Я тоже пойду, — сказал Павел. — А то боюсь, нашим дамам одним с Шуркой не управиться, а от Джоша проку мало — сам тоже нализался.

— Пашка… — начал Рафалович и вдруг, раздвинув руки, заключил Павла в объятия.

Тот несколько секунд постоял, не сопротивляясь, потом легонько оттолкнул Рафаловича.

— Будь здоров, Леня, — ровным голосом сказал он. — И вот еще что…

— Что? — встрепенулся Рафалович и поглядел на Павла, как показалось, с затаенной мольбой.