голову ничего лучше, чем спрятать их... в своём теле. В районе малого таза.

— Где, блять? — нахмурился берсерк от незнакомых терминов.

— Рядом с анальным отверстием.

— Анал... в жопе что ли?

— Совершенно верно!

Роуль перехватил труп за ногу и перевернул, демонстративно выпрямив спину, взглянул на Бэка и скомандовал:

— Барабанную дробь, пожалуйста!

Мальчишка подошёл к столу и принялся быстро стучать костяшками пальцев.

— Але... — громко произнёс упырь и одним движением вонзил руку с когтями в зад инквизитора-нежити. — ОП!

Рука вернулась на место, разбросав по дому капли гноя, мёртвой плоти и перегнившего содержимого кишок. Комната тут же заполнилась смрадом, от которого позеленела Мара, а Гара побледнела и замерла с опешившими глазами. В руках у тёмной сущности была корона из ярко-голубого льда в виде тонкого обруча на голову.

— Как вам фокус?

— Ты, блять, больной ублюдок! — заявил Берсерк.

— Я... я... я это на голову не надену, — заикаясь, произнесла Шара.

— Ой, да ладно тебе, — положил на стол корону, перемазанную в нечистотах, Роуль. — А теперь конкурс! Кто угадает, куда он засунул дар природы? Ну? А?

Роуль указал на Шару, потом на Гару, а после взглянул на Мару, которая тут же согнулась и вывалила скудное содержимое под стол.

— В сердце? — предположил Бэк, продолжавший жевать картошку, совершенно не обращая внимание на вонь, царящую в помещении.

— Глупенький, — умилился упырь. — Сердце — это мышечный мешок. Он должен сжиматься. Артефакт там будет мешать.

Бэк нахмурился, а Роуль рванул рукой к паху и положил на стол член с мошонкой и частью кожи.

— Вуаля!

Гара закрыла лицо руками, а Шара с трясущимися руками и ногами попыталась подняться из-за стола.

— Яиц три штуки, — пьяно буркнул Верша.

— А ты наблюдательный, — хохотнул Роуль. — Одно из них и есть Дар природы. Да, ещё кое-что...

Упырь достал из складок своей мантии угольно-чёрный скипетр, на конце которого был мощный наболдажник с таким же чёрным камнем на конце.

— Светлые порой бывают такими затейниками. Пришлось немного порыться у них в загашниках, — произнёс он, подкинув в руке странный артефакт.

— Это... это же скипетр Божественного благословения, — дрожащими губами проговорила убийца. — П-п-почему он чёрный?

— Ну, знаешь, когда оскверняешь чужую реликвию, о цвете как-то не задумываешься, хотя идея хорошая. Надо будет сделать его розовым... или голубым?

— Ты, блять, осквернил главную реликвию светлых? — перекосился Вреша.

— Да, и ты не представляешь, как я замучался с этими системными условностями. Пришлось трахнуть им труп непорочной Галагии... Кстати, знал я одну непорочную деву...

— Блять... — прошептал Верша.

— Да, именно, — кивнул Роуль. — Только мне потом пришлось этим же скипетром епископа и парочку кардиналов трахнуть, но тут уж ничего не поделаешь.

— Ты ебанутый отморозок!

— Ой, да ладно тебе, — отмахнулся Роуль. — Кардиналы возражали, а епископу, по-моему, даже понравилось. И вообще, ты представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы насрать на алтарь в Великом соборе всех святых?

— Что, блять?

— Что? — развёл руками упырь. — У меня тоже бывают слабости.

Тут он бросил скипетр Верши, который на автомате поймал его в руки.

ХЛОП!

Все вокруг тут же заволокло тьмой, в которой остался только стол, Роуль и команда, сидящая с опешившими глазами.

— Классно, правда? — расплылся в улыбке Роуль. — Чистый выброс тьмы в системном мире! Сущности в коллеги обосрутся, когда узнают!

Верша тут же уронил на пол оскверненный артефакт, и тьма мгновенно всосалась обратно.

— Ладно, что-то я с вами заболтался, — потёр руки упырь и подхватил труп инквизитора. — Пора делать большое и ужасное зло! Кстати, Верша, может, трахнешь этот труп?

— Пошел нахер, больной ублюдок!

— Да-да, я знаю, что у меня этот класс, — хохотнул упырь. — Кстати, на такой выброс тьмы скоро припрутся паладины и инквизиция. Не то чтобы я вас пугал, но ребята очень любят погорячее. Понимаете, о чём я?

Роуль демонстративно подмигнул и шагнул в тень, оставив на столе перепачканную в нечистотах ледяную корону и высохшие и почерневшие половые органы инквизитора.

Тишина продлилась несколько секунд.

— Верша... что... что нам делать? — спросила трясущаяся Шара.

— Хули не понятно? — буркнул берсерк. — Съёбывать отсюда. Быстро!

Глава 2

Седой старик в белоснежной мантии, расшитой золотом, вздохнул, затем неторопливо подцепил вилкой кусочек мяса и отправил его в рот.

— Ингес, то, что произошло... ужасно. Просто чудовищно, — произнёс он, прожевав. — Всё это... Связано?

— Цепочка событий, на первый взгляд несвязанных, оказалась единым целым, — кивнул собеседник и взял серебряный кубок с простой водой. — Это оно. Великое зло в деле.

Старик поднял взгляд на собеседника, одетого в черную мантию с красными отметками инквизиции, а затем опустил его к блюду. Инквизитор к еде не притронулся.

— Уважьте старика, Френсис сегодня знатно постарался, да и вино отличное, — произнес старичок.

— Пост, — с каменным лицом ответил инквизитор. — Весенний пост начался только вчера.

— Бросьте эти условности, — вздохнул старик. — Вы молоды, энергичны и вам нужны силы, чтобы разобраться с этим «Великим злом».

Инквизитор медленно вдохнул полной грудью, а затем выдохнул, не сводя взгляда со старика и медальона верховного священнослужителя всей церкви.

— Великое зло умудрилось выкрасть труп Грефуса Мальбарана, сумело организовать нападение гоблинов и троллей. Оно смогло собрать их вместе и организованной толпой взять штурмом целый город. Это же зло выкрало наш божественный артефакт, посох Божественного благословения. Я уже не говорю про то, что кто-то навалил кучу на алтаре Великого собора. А вчера поздно вечером клирики из нашей службы контроля тьмы обнаружили выброс чистейшей тьмы на западе от разрушенного и сожженного города.

— Это печальные вести, — вздохнул старичок, вытер рот салфеткой и взял в руки бокал.

— И после всего этого вы верховный епископ всей церкви... Не можете даже изобразить пост? — прищурив глаза, уточнил мужчина и подался вперёд.

Мантия на нем немного съехала и на шее показались следы от ожогов.

— Я слишком стар для постов, — грустно улыбнулся верховный епископ и, взяв бокал с вином, отхлебнул из него. — Это сложное и тяжелое бремя...

— Тварь, сотворившая эти чудовищные поступки, тварь,