Откинулся на спинку стула, угрюмо насупившись.

Ага, понимает, что я права. Но признать это пока еще гордость не позволяет.

— А если ты выиграешь? — вдруг подала голос Трикси.

Пенни ткнула ее острым кулачком в бок, и сестренки залились переливчатым смехом.

— Тогда наша сестра станет императрицей, — хмуро обронил Хенн. — Эка беда. Авось поможет нам из нищеты выбраться.

И тут же ловко увернулся от подзатыльника, которым собиралась наградить его мать.

— И ничего мы не нищие! — возмущенно воскликнула она. — Живем вполне по средствам. Пусть не лучше, но и не хуже других.

— Ага, как же, не хуже! — Хенн неожиданно с грохотом отодвинул стул, едва не опрокинув его, и выскочил из-за стола. Поднял ногу, продемонстрировав всем присутствующим башмак, чья подошва держалась лишь каким-то чудом. Ядовито сказал, обращаясь ко мне: — Смотри, сестренка. У тебя замечательный план, но вряд ли он исполнится. Боюсь, тебя просто не пустят во дворец, приняв за попрошайку.

— Хенн, что за чушь ты городишь! — Матушка в свою очередь вскочила на ноги. Рассерженно подбоченилась, отчеканив: — Никто не примет Шиару за попрошайку. Да, платьица у нее не новые, зато все чистенькие и аккуратные.

— Такое же аккуратные, как этот башмак? — Хенн вдруг нагнулся и стащил его с ноги. С досадой и настоящей ненавистью запустил в ближайшую стену.

Трикси и Пенни испуганно взвизгнули. Даже обычно невозмутимый Рейн вздрогнул и прошипел себе под нос очень некрасивое ругательство. Благо еще, что оно прошло мимо ушей родителей.

— Молодой человек, что вы себе позволяете?! — гневно прогрохотал отец, поднимаясь со своего места.

— Достали вы меня, — прошипел Хенн. — Все достало! Эти обноски достали. Эта картошка вечная на ужин достала. Насмешки достали…

Шмыгнул носом, резко утер кулаком опасно блеснувшие глаза. И выскочил из комнаты, не дожидаясь, когда опешивший отец придет в себя.

Я проводила его задумчивым взглядом. Нет, меня не удивила выходка брата, потому что я прекрасно понимала его чувства. Помнится, в его возрасте мне тоже приходилось несладко. Дети бывают очень злы. И особенно любят они издеваться над теми, кто так или иначе выделяется из числа себе подобных. Неважно чем: одеждой ли, внешностью или сообразительностью.

Наверное, именно поэтому я все свои силы кинула на учебу. Поступление в академию — предел моих мечтаний. И я сделаю все, чтобы сдать экзамены. Даже приму участие в этом глупейшем смотре невест, хотя, что скрывать очевидное, мне это поперек горла. Отец прав. Девушки на подобном отборе чем-то напоминают обычный товар. Главная их задача — понравится придирчивому покупателю. И по большому счету неважно, что его роль в данном случае играет сам император.

— Ничего не понимаю. — Отец растерянно посмотрел на мать. — Что его за муха укусила?

— Я разберусь, — заверила его мать. С тяжким вздохом отправилась вслед за Хенном.

За ней потянулись и остальные.

Спустя несколько минут мы с отцом остались наедине.

Он опять опустился на стул. Немного дрожащей рукой провел по лбу, убирая назад растрепавшиеся волосы.

Внезапно я ощутила жалость к нему. Только сейчас я подумала о том, как тяжело приходится отцу. Чем старше дети — тем больше у них потребностей. А ведь он не молодеет и при всем желании не может прыгнуть выше головы.

— Будь осторожнее, Шиара, — вдруг негромко произнес отец и посмотрел на меня.

— Папа, я ведь уже сказала, что никакой опасности нет, — напомнила я, недовольно покачав головой.

— Да-да, я помню, — виновато отозвался тот. — Клятва императора и все такое прочее. Но все-таки — будь осторожнее. Почему-то у меня дурное предчувствие.

— Все будет хорошо, — заверила я его, снисходительно ухмыльнувшись. С иронией напомнила: — Не забывай, что в нашей семье только у меня имеется колдовской дар.

— Родительское чутье подчас сродни магии, — парировал отец. Торопливо продолжил, не дав мне ничего сказать в ответ: — Просто будь осторожнее, Шиара. Я понимаю, что ты у меня умная девочка. Но, по-моему, сейчас ты все-таки совершаешь ошибку. Целый месяц провести в месте, наполненным толпой конкурирующих друг с другом девиц… Это как попасть в змеиную яму.

— Все будет хорошо, — твердо повторила я. — Не забывай, что я в некотором роде вне конкурса.

— Правда, остальные об этом не знают, — совсем уж тихо проговорил отец.

Глава вторая

— Простите, но я не могу пропустить вас во дворец.

В этот момент я готова была убить предупредительного вежливого юношу, который встал последним препятствием на моем нелегком пути.

Кто бы мог предположить, что столь тщательно продуманный план сорвется, так и не начав толком исполняться! А все из-за чего? Из-за того, что какому-то там распорядителю не понравился мой вид!

Эх, а ведь Хенн был прав! Неприятно осознавать, что его недавнее высказывание получилось поистине пророческим.

— Почему? — упрямо спросила я, уже понимая, каким будет ответ.

Юноша насмешливо поднял бровь и окинул меня выразительным взглядом.

Я почувствовала, как мои щеки запылали от негодования. Ишь ты, и в самом деле ему мой наряд не понравился.

Да, я не собиралась разряжаться в пух и перья, явившись на церемонию записи в отбор. Честно говоря, у меня и не было такой возможности. Девицы вокруг меня блистали роскошнейшими нарядами, каждый из которых тянул на настоящее произведение искусства. А я… Ну, мое платье было чистое и опрятное. Матушка несколько ночей потратила на то, чтобы привести мой гардероб в порядок. Да, я была не в бархате и не в парче. Зато скромный синий сарафан придавал моим серым глазам голубой оттенок весеннего неба и выгодно подчеркивал фигуру. То бишь — отсутствие лишнего веса и наличие какой-никакой груди. Подумаешь, нет в нем соблазнительного декольте и волнующего разреза на подоле. Я и подумать не могла, что это будет обязательным условием для того, чтобы попасть в число счастливиц, допущенных до отбора. И, в конце концов, должно ведь быть хоть какое-то разнообразие. Мои соперницы так и щеголяли своими впечатляющими достоинствами. Того и гляди у кого-нибудь грудь вывалится на всеобщее обозрение. Не думаю, что отсутствие моих прелестей на этой ярмарке тщеславия причинит кому-нибудь огорчение.

Юноша между тем с демонстративным вниманием принялся перебирать бумаги на столе, всем своим видом показывая, что вопрос закрыт.

Ну уж нет, не на ту напал! Он внесет мою фамилию в окончательный список участниц! Или я вытрясу из него всю душу.

— И все-таки я не услышала объяснений, — процедила я, страдая от невыносимого желания огреть этого оболтуса чем-нибудь тяжелым по голове. Чтобы у него мозги на место встали.

Ишь ты, и сам вырядился как на смотрины. Камзол золотой нацепил, рубашка, выглядывающая из ворота, так и слепит белизной. Кстати, по-моему, и косметикой не побрезговал. Уж больно четкая линия бровей была у этого смазливого юнца. И глаза наверняка подвел.