Андрей, перепрыгивая через две ступеньки, привычно взбежал на третий этаж. Времени на сборы было достаточно, выходной он провел отлично, молодое здоровое тело слушалось идеально, а душа не ведала сомнений. Что еще нужно в двадцать восемь лет?

Открыв дверь квартиры, Андрей вошел в прихожую, бросил пустую сумку на пол и на миг задержался у большого, во весь рост, зеркала. Метр восемьдесят два роста, сплошные мышцы, тонкая талия, широкие плечи, волевой подбородок! Пацаны смотрят с завистью, девки тихо млеют. Супермен, офицер флота!

– Пап, ты дома? – гаркнул Андрей из прихожей.

– Что ты орешь, труба иерихонская? – раздалось в ответ басовитое замечание, и в дверном проеме гостиной появился отец в домашних трико, футболке и с неизменной газетой в руках. – Явился? Ну, как прошла встреча с одноклассниками?

– Шашлык, пиво, футбол, – бодро отрапортовал Андрей. – Все живы и здоровы, чего и тебе желают. Лиза Макарова привет передавала.

– Ну-ну, – усмехнулся отец, пропуская сына в гостиную и глядя ему вслед. – У тебя с ней, значит, опять отношения?

– Папа, – укоризненно ответил Андрей, раздеваясь на ходу. – Лизка – это увлечение моей молодости.

– Как жаль, что твоя молодость уже прошла, – язвительно заметил отец.

– И не говори! – с жаром согласился Андрей, поворачиваясь к отцу.

– Тут тебе какая-то Лена звонила.

– Лена? – Андрей сразу как-то сник. – А давно звонила?

– Понятно, – сделал свои выводы отец. – Тебе во сколько нужно быть в штабе? Есть будешь?

– Не, пару бутербродов с чаем перехвачу! Мы вчерашнее мясо утром доедали, так что я в общем и целом сыт, – проходя в ванную в одних трусах, ответил Андрей.

– Куда командировка? – спокойным голосом спросил отец, но интонации все же выдали волнение старого капитана 1-го ранга.

– Атлантика, Южная Америка, – сквозь плеск воды донеслось из ванной. – Представляешь, меня взяли из-за моего испанского. Не зря учил!

– А я всегда тебе говорил, что офицера красят знания, красит голова, а не то, что ниже. Сашка с тобой едет?

– Ветерок-то? А куда ж я без него!

– Это хорошо, – возвращаясь на кухню, проворчал старый офицер. – Я как-то спокойнее себя чувствую, когда Сашка с тобой рядом. Он парень рассудительный, спокойный.

Андрей вышел из ванной с мокрыми волосами и уселся на кухне напротив отца. Он смотрел на его массивную отяжелевшую фигуру. Лобастая голова, теперь уже с редким седым пушком, упрямо наклонена. Сильные, со старческими веснушками руки все делали уверенно, основательно. И колбасу резали, и наградной пистолет чистили. Так же уверенно отец чувствовал себя и на мостике корабля.

– Пап, а что ты знаешь про дольмены?[3]

– Дольмены? – Отец поднял на сына удивленный взгляд: – А почему это ты заинтересовался археологией?

– Да мы же туда поднимались на пикник, – рассмеялся Андрей. – Прикольно! Туда залезть можно, правда, дыра маловата, но тем не менее…

– Вот за что я злюсь на современную молодежь, – строго сказал отец, – так это за легкомыслие, неуважение к памяти тех, кто жил раньше, чувствовал, верил во что-то. Вы сами еще ничего не создали, но тем не менее считаете себя вправе так цинично обращаться с тем, что было создано до вас. Нехорошо это, кощунственно.

– А что не так-то? Они что, священные какие-то?

– Ты здесь родился, вырос, а ничего не знаешь о культуре прошлого. Ты и настоящего не ценишь.

– Пап, ну чего ты опять начинаешь, – сморщился Андрей. – Че такого-то? Ну нельзя же знать все!

– Читать надо побольше, интересоваться, – ворчливо, но уже мягче сказал отец. – Это искусственно созданные сооружения, Андрей. Поставлены они были древними людьми еще в начале бронзового века, примерно в I–III тысячелетиях до нашей эры. И это не просто достопримечательность, это целая культура, которую ученые называют «дольменной». Дольмены есть у нас на Кавказе, есть в Северной Африке, в Европе, в Корее. Они разные по форме и размерам. Никто толком не знает их изначального предназначения, но почему-то люди создали их, перетаскивали многотонные плиты, устанавливали, укладывали. Понимаешь, они видели в этом смысл, это соответствовало их верованиям. А вы туда с ногами, с пивом! Нехорошо…

– Ну мы же не знали…

– Надо всегда думать и помнить, что существуют священные для людей вещи, места, понятия. Что для тебя значит Родина, память о предках? Это имеет для тебя хоть какую-то ценность?

– Ну а как же, – пожал Андрей плечами. – Это понятно. Родина – это страна, город, место, где родился, учился, жил… И про предков ты мне рассказывал, я помню. Контр-адмирал Истомин, который погиб при обороне Севастополя. Там даже памятник на месте его гибели установлен. На Малаховом кургане.

– Да не на Малаховом кургане, а на Зеленом холме! Плохо, Андрей, плохо не знать о предках, их подвигах, плохо не думать о прошлом своей Родины, не ценить ее, не уважать. А ты как офицер российского флота должен не просто уважать, а быть достойным ее!

– Папа, что такое офицерская честь, нам вбили еще в училище, – махнул рукой Андрей.

– Честь офицера заключается не в том, чтобы бить морду каждому, кто наступит тебе в автобусе на ногу, – строго напомнил отец.

– Папа, и не мне, и не в автобусе!

– Я не про тот случай и не про ту девушку! Я говорю в принципе. Ладно, оболтус, домой-то успеешь забежать?

– Вряд ли, пап, – грустно улыбнулся Андрей. – Ты же знаешь, как это у нас делается. Вызвали в штаб, зачитали приказ, и по кораблям. Ты не волнуйся, обычная командировка, автономное плавание, учебные задачи.

– Ладно, – кивнул старый офицер. – Теперь уж мое дело – стариковское. Ты вот что, Андрюша… Вы ведь наверняка в Севастополь зайдете, у нас ведь на рейде ни одного боевого я не видел. Ты найди там время, сходи на улицу Суворова… Во Владимирский собор. Просто постой над могилами[4], подумай… Там ведь могила твоего великого предка. Ты ведь уже не мальчик, Андрей, пора тебе взрослеть, мужать.

– Ладно, пап, – слишком поспешно ответил Андрей, – посмотрим. – Как время будет.