К тому же ей очень хотелось знать, что же задумал Тукс.

– Все спят, – объявила Ксейра приглушённым голосом; как Акслин и подозревала, её на тайное собрание никто приглашать не планировал. – Почему ты спрашиваешь?

Тукс ответил не сразу. Акслин изо всех сил притворялась спящей: ей не терпелось узнать, что же происходит.

– Эти сосущие, о которых ты говорила, Икса… – произнёс наконец мальчик, – какие они?

Все ждали, затаив дыхание, одновременно напуганные и сгорающие от любопытства.

Иксу опередил Рауксан:

– Я их не видел, но они трогали меня.

– Я видела одного, – сказала Икса. – Он крутился у моих ног, я напугалась и пнула его, а он спрятался под кроватью. Правда, было темно, и я его толком не рассмотрела.

– Какого он был размера? – спросил Тукс.

– С крысу примерно. Но самое страшное в сосущих – это не размер.

Девочка замолчала. И хотя всем хотелось узнать продолжение, никто не осмеливался её торопить.

– Сосущие, – сказала наконец Икса, – приходят по ночам, когда все вокруг спят.

Сколько ловушек на них ни ставь, как ни запирайся, они всё равно находят способ прошмыгнуть в дом. Они залезают прямо в кровать и начинают обсасывать пальцы на ногах. Самое ужасное, что ты даже не можешь понять, что попался, потому что ничего не чувствуешь. В их слюне содержится вещество, обезболивающее и парализующее жертву, чтобы та не проснулась.

Они могут провести в твоей постели всю ночь. Сначала они обгладывают пальцы, потом принимаются за ступни, лодыжки, икры… Некоторые просыпаются вовремя и отделываются потерей пары пальцев. Другие поутру обнаруживают себя в луже крови и без ног.

Дети слушали, онемев от ужаса.

Акслин дрожала, согнув ноги в коленях и плотно прижав к себе ступни, словно защищаясь от этого неведомого врага.

Тут снова заговорил Рауксан:

– Единственный способ защититься от них – это носить специальные носки. Мы делаем их из козьей шерсти и постоянно замачиваем в луковом соке, поэтому они так противно пахнут. Сосущие не выносят этого запаха.

Если лечь в постель в этих носках, хорошо натянув их, сосущие разве что пожуют немного пальцы через ткань и уберутся восвояси. Потому что от запаха лука их тошнит, а от козьей шерсти в носу чешется.

Дети тихонько захихикали.

– Мы не знаем точно, что там с ними происходит, – заметила Икса. – Но то, что наши носки им не нравятся, – это факт. Практически каждый в нашем анклаве хотя бы раз имел дело с сосущими, однако многим удалось сохранить ноги целыми, а это значит, носки правда работают.

– А нас донимают длиннопалые по ночам, – сказал Тукс. – У них влажные и холодные пальцы. Кажется, будто они пытаются тебя ласкать, но чувство от этих прикосновений просто отвратительное. При этом, уже когда они тебя трогают, лучший способ защититься – это притвориться спящим. Если у тебя нет длинных волос, можно быть уверенным, что рано или поздно монстры уйдут. Волосы – единственное, что их интересует.

Местные закивали и зашептались в знак согласия; новенькие слушали, открыв рты, было видно, что всё это для них в новинку.

– А что происходит, если им попадается ребёнок с длинными волосами? – решился спросить Рауксан.

– Ребёнок или взрослый, не имеет значения, – уточнила Ксейра. – Они хватают его за волосы и волоком тащат в своё логово, чтобы сожрать. Если тебя схватил длиннопалый, можешь сколько угодно плакать, кричать и пинаться – он тебя не отпустит. К тому же эти монстры передвигаются с дикой скоростью, даже если у них с собой добыча, так что шансов догнать длиннопалого и освободить жертву нет никаких. Если ты попался длиннопалому, ты уже не вернёшься назад.

– Я слышал, что однажды патрульные наткнулись на логово длиннопалого. Им удалось уничтожить монстра и найти останки всех тех, кого он утаскивал в свою берлогу. Там было сто двенадцать черепов, включая детские.

Акслин судорожно вздохнула. Она первый раз слышала эту историю.

– Я думаю, это слухи, Тукс, – возразила Ксейра. – Таких больших анклавов не бывает.

– Да, но если длиннопалый годами таскал туда жертв, может, даже веками… Тогда всё сходится. Так или иначе, самым ужасным, что патрульные обнаружили в том логове, были не черепа.

– А что же?

– Кроме костей, длиннопалый хранил волосы своих жертв. Волосы всех этих людей, вырванные с корнем, перевязанные верёвками и рассортированные по цвету от самых светлых к самым тёмным. Там было сто двенадцать черепов и сто двенадцать пучков мёртвых волос.

Дети молчали, еле дыша: в каждом шорохе им теперь мерещилось приближение длиннопалых.

– И по этой причине, – заключил Тукс, – в нашем анклаве мы коротко стрижём волосы. Как только мы начали это делать, длиннопалые перестали забирать людей.

– Хотя они периодически продолжают приходить по ночам, – добавила Ксейра.

– Мы ощущаем их, чувствуем, как они прикасаются к лицам, и слышим их дыхание. Они гладят по голове и пытаются ухватить за волосы. Но так как хватать не за что… Они уходят.

Икса и Рауксан слушали очень внимательно. Наконец, девочка сказала:

– Понятно. Спасибо, что убедили нас подстричься. В нашем анклаве никто слыхом не слыхивал о длиннопалых.

– Зато мы слышали о корявых, – произнёс Рауксан таким тоном, как будто пытался выиграть спор. – А вы вот про сосущих ничего не знали.

– Это сосущие разорили ваш анклав? – спросил Тукс.

– Тукс! – раздражённо одёрнула его Ксейра. Но новенькие сохраняли самообладание.

– Нет, – ответила Икса, понизив голос, – это были тощие. Они выбрали туманное утро и напали на нас. Мы зажгли костры, чтобы отпугнуть их: это всегда помогало. Но пошёл дождь и всё затушил. Пока мы возились с новыми кострами, они выбили доску из ограды и пробрались в анклав. Их было много, и они были так голодны, что сметали всё на своём пути. И нас бы сожрали, но начался восход. При первых лучах солнца тощие попрятались. Они же ненавидят свет.

Все молчали. Тощие… Местные впервые слышали такое название. Но ни Тукс, ни Ксейра не решались задавать вопросы. Акслин дрожала от ужаса на своём тюфяке.

– Погибли девятнадцать человек, – продолжил рассказывать Рауксан бесстрастным тоном; словно такое сухое перечисление фактов помогало смягчить ужас, отдалиться от него. – Четырнадцать взрослых и шесть детей. Выжили мы трое и ещё двое взрослых, которых мы потеряли по дороге. Одного унёс мокроступ, другую убил шипастый.

Рауксан замолчал; Акслин слышала приглушённые всхлипывания Иксы, и от этих сдерживаемых рыданий её собственный страх делался всё больше и больше, что, казалось, вот-вот сожрёт её изнутри. Прошло несколько секунд, все молчали. Было похоже, что Тукс добавит ещё что-то, но тут с тюфяка у двери донёсся голос Калакс.