— Но как же так? Это нечестно и несправедливо! Почему она ушла тогда? Почему не сейчас? Не через пять лет?

— Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Все так, как должно быть. Это жизнь. А люди умирают, Влад. Даже если ты вечник, ты тоже умрешь рано или поздно.

В тот день Влад уснул на могиле. И впервые задумался о смерти. Лежа посреди поля на холодной земле и прося прощения у матери, он вдруг понял, что никогда не простит сам себя. И эта мысль обожгла как адское пламя. «Умереть было бы лучше. Если я умру, то не будет больше страданий и боли. Не будет ничего. Не надо будет превозмогать себя и к чему-то стремиться. Можно просто выбрать вечный покой. Смерть примиряет. Позволяет забыть все ошибки, позволяет расслабиться и ни о чем не беспокоиться». Его напугала эта мысль. Под утро, мрачный и опустошенный, он поспешил уехать, чтобы окунуться в привычную суматоху большого города.

Именно тогда образ его жизни изменился. Влад решил, что ему никто не нужен. Одному проще. Самобичевание и жалость к себе — небольшие вечерние развлечения, чтобы разнообразить череду походов по барам и борделям. Он жил по инерции, откладывая поиски себя на потом. Ведь у него вечность впереди.

Влад очнулся от своих мыслей, потому что чья-то мягкая ручка, аккуратно снимала повязку на боку. Он вздрогнул и обернулся.

— Извини, я не хотела, — грустно сказала Крис. — Надо сменить бинты.

— Но ведь прогерию могут лечить, верно? Много лет успешно применялась генная терапия.

— Раньше лечили. Подселяли исправные гены с вирусом. Сейчас все это утеряно, старые методы не так эффективны, а генная инженерия под запретом. Хотя откуда тебе об этом знать?

Влад, действительно, не знал. Он что-то слышал от коллег, но никогда не вникал по-настоящему в то, что происходит в обществе. Ему стало стыдно и неудобно.

— Но ведь можно найти новый способ?

— У меня нет лаборатории. И даже медицинского образования. Мне не нужно твое сочувствие.

— А что, если мои гены подсадить к тебе? Может, они остановят старение? У нас ведь с тобой разные мутации, не исключено, что одна компенсирует другую.

— Сразу видно, что ты ничего не смыслишь в медицине, — грустно улыбнулась Кристина.

— А, может, весь смысл моей бесконечной жизни и знакомство с тобой — только для того, чтобы ты смогла жить дальше вместо меня? Стоит попробовать!

— Не все так плохо, — засмеялась Крис. — Не драматизируй. Мне ведь не надо тебя убивать для этого. Скажу больше, твои клетки мне не помогут, но если их поизучать, то, возможно, я найду решение.

— Погоди, ты хочешь сказать, что моя мутация даже не изучена до сих пор?

— А ты как думал? После того скандала по неудачной подсадке генов дочке президента в две тысячи семьдесят первом генную инженерию запретили. Именно тогда и было решено отныне как можно меньше вмешиваться в организм человека и животных. А уж мудрить с генами — это равносильно преступлению против здоровья!

— А ведь я только сейчас понял: окажись мама у тебя, может, прожила бы дольше лет на десять. И как я раньше не замечал, как плохо живется людям без нормальной медицины? Как я раньше не видел, как много людей умирает ежедневно? Почему клиники только для правительства? Ты и должна меня ненавидеть, я чудовище.

— Нет, чудовища живут в детских сказках. А ты — вечник. Извини, что повела себя так грубо. Ты ведь и правда не виноват в своей мутации, также как и я. И ты не виноват, что современные законы ограничивают возможности прогерийцев.

— Тебе не за что просить прощения! — горячо воскликнул Влад. — Я эгоист, безответственный и бесполезный. На правду не обижаются, — с горечью добавил он. — Я только сегодня понял, как много наделал глупостей. Но никогда не поздно измениться! Я уверен! Спасибо тебе!

Влад схватил руку Крис и крепко сжал. Она не отняла руку и не рассердилась. Они сидели молча несколько минут, глядя друг на друга.

В соседней комнате вскрикнула медсестра. Крис бросилась туда. Магия рассеялась. Влад слышал, как в здание заполнилось кричащими людьми. До него долетали особенно громкие возгласы:

— Ну и дыра! У нас мусорные кучи выглядят лучше!

— Где этот идиот? Дай пройти!

Они пытались прорваться сюда, где лежали больные. Крис встала поперек прохода в комнату, где лежал Влад и, кажется, ценой собственной жизни готова была отстоять их.

— Здесь слабые люди! Им нужен покой!

— Не лезь не в свое дело, девчонка! Нам нужен Мельников!

— О ком вы говорите? У нас таких нет! — Крис осеклась на полуслове. Она поняла, кого они ищут. — Так вам нужен он? — она обернулась и показала прямо на кровать Влада.

— Вот так бы сразу! — Влад увидел своего начальника, Петра Васильевича. — Гриша, подгоняй машину ко входу. Нашли!

— Стойте, вы что, хотите его забрать? Куда? — Кристина растерялась и сдала позиции. Мужчины протиснулись в комнату.

— Вставай, собирайся! Без тебя скоро все застопорится, — обратился к Владу Петр Васильевич.

— Ему еще неделю нельзя вставать! Он прооперирован несколько дней назад! Только в себя пришел. Вы его что, угробить хотите? — Кристина уже подошла к кровати, явно не собираясь отступать.

— Ничего страшного, отлежится дома пару дней и выйдет на работу. Поверь, девочка, у него там условия получше, чем в твоем притоне.

— Во-первых, я вам не девочка! Во-вторых, это больница! Мне плевать на вашего Влада Мельникова, но я потратила слишком много времени на его лечение и не допущу, чтобы моя работа пошла коту под хвост!

— Значит, больница? — недобро усмехнулся начальник. — А разрешение у тебя есть? А лицензия?

Крис сразу сникла. «Конечно, у нее ничего этого нет, — догадался Влад. — Откуда? Ведь официальных больниц теперь почти не осталось. Только несколько для элиты, но даже там лечат далеко не все».

— Завтра, пожалуй, отправлю сюда проверку. Пора снести эту дыру к чертям.

Влад без колебаний повиновался. Он понимал, что так будет лучше и для Крис, и для него самого. Когда Гриша неудачно подхватил его под руки, чтобы помочь дойти до машины, он потерял сознание.

Влад очнулся уже у себя дома. Он долго озирался по сторонам, не понимая, что сон, а что явь. Ему казалось, что Кристина — девушка из странного заведения, спасающая людей от смерти, сама прогерийка, ищущая способ продлить себе жизнь — это просто сон. Но ноющая боль не давала в это поверить. Справа от кровати стояли костыли.

— Очнулся? Вот и замечательно! — раздался из