— Кроме грудных, — уронил батюшка и поднял глаза на матушку. — Коли младший — грудной, берут предпоследнего.

И вот тут уже чуть не сомлела матушка, поняв, что это значит. Потому что до Яромира младшим в роду был Богдан. Единственный сын. Долгожданный. Вымоленный. Любимый.

— Сколько лет мальчику? — спросил бородатый.

— Тринадцать, — ответил батюшка, и я удивилась. Одиннадцать же брату, какой смысл обманывать?

— А девочке? — снова бородатый.

— Двенадцать, — глядя мне прямо в глаза, сказал батюшка.

И я всё поняла. Почему он возраст брата неверно назвал. И почему мой почти на семь лет убавил. Пришло время расплатиться за то, что нас с сестрой в семью взяли, растили, как родных. Как родных, да не родных. То, что мы — найдёныши, знали все, но в детстве я разницы не чувствовала, не понимала. И лишь когда Богдан родился, ощутила эту разницу между «как родной» и «просто родной».

И теперь батюшка был готов на подлог, обман самого князя, лишь бы сына любимого и единственного не отдавать. А вот дочь приёмную, к тому же неполноценную — это проще. И судя по тому, что и дед, и матушка промолчали, с ним они были полностью согласны. Любава, может, возразила бы, да в беспамятстве сейчас, а больше вступиться некому.

Я и сама промолчала. Ратники мне не поверят, решат, что просто испугалась, как любой ребёнок, на брата плохое спихнуть пытаюсь. А коли поверят — как дома жить после этого?

— Соберите девочке немного одежды на первое время, — велел бородатый. Закралась мысль, что послали их вместе со старостами, чтобы подлога не было, чтобы врасплох застать и не позволить внука старосты на крестьянского ребёнка подменить. Только моим родителям подлог всё равно удался. — Драконы детей по семьям разберут, всем необходимым обеспечат.

— Надолго? — жалостливо глядя на меня, спросила матушка. Ну, да, сын спасён, теперь меня можно и пожалеть. — На месяц? Год?

— Бессрочно, — покачал головой бородатый. — Столько, сколько перемирие длится. А всем нужно, чтобы оно не кончалось. Это залог нашего хорошего поведения, — усмехнулся горько.

— Хорошего поведения? А когда оно было плохим? Что мы сделали драконам? Разве можно за вину одного наказывать весь народ?

— Их детей убили люди, — нахмурился дед. — Драконам этого достаточно. Смирись, Милана, это малая цена за мир. Сама знаешь, чего нам стоила эта блокада.

Да, матушка знала. Мы все знали, что после того, как человек украл и в итоге убил драконьих нерождённых детёнышей, а драконы в отместку сожгли ярмарку, наше княжество оказалось в полной изоляции. Уж так оно было расположено, что только по неширокому проливу между землями драконов, можно попасть к нам. И драконы этот пролив перекрыли. И этим отрезали нас от всех остальных человеческих княжеств.

Так уж вышло, что маленькое Пригорное княжество — словно на острове расположилось. С двух сторон, полукругом — огромный залив, на других берегах которого лишь драконы живут. С двух других — неприступные горы, за которыми — почти лишённая жизни земля, большую часть года покрытая снегом и льдами. Это рассказали те несколько смельчаков, что смогли через горы перебраться и назад вернуться. Несколько — из десятков, в путь отправившихся, остальные погибли в дороге.

Да никто за те горы и не рвался, даже если бы и можно было их легко преодолеть. Жителям княжества и на этом клочке земли неплохо жилось. Когда-то, несколько сотен лет назад, его открыли торговцы, и были эти земли полностью покрыты лесом. Драконы, чьё королевство широко простиралось с других сторон залива, пренебрегали этими «бесполезными», по их мнению, землями, а вот люди зацепились. И остались.

Постепенно расчистили немного земли под посевы, обустроились. Кроме пушного зверя, живущего в лесах, чьи шкурки высоко ценились на «большой земле», обнаружили в горах камни самоцветные. Одна беда — не было в недрах этой новой земли руды, чтоб железо добывать, инструменты да прочие вещи нужные из него делать. Но выручала торговля.

За меха и самоцветы можно было многое купить, дорого они стоили. Процветало княжество. Семнадцать деревень, да город, хоть не большой, а всё же стольный — это совсем немало. Хорошо жили в них люди. Много работали, зато и сыты-одеты всегда были, нищих-голодных не было.

Но устроенная драконами блокада изменила всё. Они просто не пропускали торговые корабли, ни туда, ни обратно, контролируя пролив. В первый год сожгли несколько кораблей с товаром — команду, спасавшуюся на шлюпках, не тронули, — и больше уже никто не решался рискнуть и попытаться преодолеть пролив. То есть несколько смельчаков всё же попытались, но стоило вдали замаячить жёлтым крылатым ящерицам — быстро поворачивали назад.

Торговля с «большой землёй» встала. Та часть населения, что пушным промыслом да добычей самоцветов кормилась, осталась без работы — торговцы уже не скупали у них шкуры да каменья. Без привозных припасов стало не хватать еды. Пришлось людям новый способ прокормиться искать — раскорчёвывали больше полей под зерно, овощи и сено, разводили домашний скот, стали изготавливать больше тканей, взамен привозных — тут-то освободившиеся руки и пригодились.

За несколько лет вроде бы всё наладилось — люди пристроены, угроза голода отступила, княжество стало само себя полностью едой обеспечивать. И тут пришла новая беда, о которой прежде не задумывались. Железные инструменты стали приходить в негодность, стариться, ржаветь, ломаться, а взять новые было просто негде.

Кое-где уже пришлось перейти на деревянные плуги и бороны, это сделало пахоту ещё более тяжёлой, но всё ещё возможной. А что случится, когда нечем станет делать даже эти, деревянные орудия? Когда не будет больше топоров, ножей, гвоздей? Чем рубить дрова, чтобы готовить пищу и обогревать жилища долгими зимами? Да и сами жилища без пил и топоров не построишь. Много чего, что казалось простым и обыденным, без железа станет просто невозможным.

И, поняв, что если так будет продолжаться и дальше, людям просто не выжить, князь отправился на поклон к драконам. Не к жёлтым, те с людьми дела иметь не желали. После того, как им выдали злосчастного торговца, укравшего и невольно уничтожившего драконьи яйца, жёлтые отказались от планов уничтожить всё людское княжество, но блокада всё равно сделала бы это, рано или поздно.

Князь отправил делегацию к красным драконам, что жили на другой стороне пролива. Были ещё и другие драконы — чёрные, белые, коричневые, может, ещё какие, я не знала, — но их земли лежали вдали от вод залива, а красные были здесь, неподалёку. И выступили посредниками между людьми и жёлтыми драконами.

Три года длились переговоры, и вот результат. Блокаду снимут, и жизнь людей снова станет прежней, как когда-то давно, когда меня ещё даже не было. А я отправлюсь к драконам. Заложницей. Как ещё два десятка детей, которыми люди откупились.

Наверное, это был мудрый выбор. Отдать малую часть, чтобы сохранить всё. И потом, не на казнь же нас отдавали. Всего лишь в заложники. Но понимание того, что стоит ещё какому-то безумцу что-то натворить, и нас просто убьют, радости не прибавляло.